— Спокойствие, доктор Манганиз, спокойствие.
Взяв Уинсом за руку, он направился в сторону пикапа. Девица вышла и подняла капот. Толстяк присоединился к ней, оба уставились на мотор в ритуальной манере людей, у которых нет ни малейшей идеи, что они ищут и даже на что они смотрят.
— Есть трудности? — выпорхнул Ларио.
— Нет. Считаем свечи зажигания, — огрызнулся толстяк.
— Вы разбираетесь в машинах? — спросила девица.
— Немного. Я — автомеханик.
— Неужели! Скажите, пожалуйста, что нам делать?
— Сейчас посмотрим.
Ларио вперился в мотор. Толстяк ходил взад-вперед, поглядывая на часы.
— Мы должны вам заплатить? Вы берете деньги за осмотр?
— Я сама позабочусь, — решительно сказала девица, — это моя машина.
— Надо было взять «мерс».
Ларио улыбнулся про себя и выпрямился.
— Все очень просто. Треснул колпачок распределителя.
— Черт возьми! — сказал толстяк.
— Вот что, — предложил Ларио, — завтра утром он у меня будет. Я отвезу вас куда вам нужно, потом вернусь и отбуксирую машину к себе в мастерскую.
Девица запротестовала:
— Я не хотела бы оставлять здесь вещи. Матрас стоил нам целое состояние.
— Стоил мне целое состояние, — злобно поправил толстяк.
— Можно положить его в «фольксваген», на верхний багажник.
— Правильно, — согласился мужчина. Он взглянул на девицу: — Сегодня мы все равно ничего не успеем. Времени не осталось.
Ларио подавил смех. Это наименьшая из их грядущих проблем! Уинсом и девица отнесли подушки в машину Ларио, пока они с толстяком трудились над матрасом.
Наконец все добрались до «фольксвагена» и водрузили матрас на верхний багажник. Когда Ларио привязывал его, перед ним, сжимая в руке запачканный пакет, появился какой-то старик:
— Вам нельзя работать в таком состоянии, — заверещал он, обращаясь к Ларио, — не то ночью расчешете все до крови! Подождите минутку, — из глубины своего неаппетитного пакета он извлек пригоршню сморщенных тюбиков, — возьмите вот мои, помогают в момент. — Он вложил лекарство в руку Ларио и удалился. Ларио настолько привык к странным событиям в своей жизни, что поблагодарил старика, сунул тюбики в карман и тут же о них забыл.
— Когда же мы наконец поедем? Вы собираетесь заводить свою развалюху?
Чтобы как-то усилить свой призыв к действию, толстяк распахнул пассажирскую дверцу «фольксвагена». Вырвавшийся из заключения кот славно отпраздновал свое освобождение: он оцарапал протянутую руку, вцепился зубами в мясистое ухо и из этой надежной позиции вспорол лицо толстяка когтями. Девица завизжала, чтобы Ларио что-нибудь предпринял. Ларио сбросил куртку, оторвал кота от потрясенной жертвы и закатал его в яростный комок. Кровавые бусины сверкали в бороздах, оставленных по всему лицу толстяка. Он жалобно всхлипывал.
— Скорей! — закричала девица. — Что это у вас за тюбики?
Ларио вынул один из кармана.
— Написано «Мазь».
— Давайте.
Тюбик произвел на свет какую-то жуткую субстанцию, которую девица наложила на проштрихованные щеку и шею толстяка. Это потрясло его сильнейшим образом, и всхлипы превратились в вопли. Соленые слезы покатились по лицу, затекая в порезы и сильно обжигая.
— Черт! — воскликнула девица. — Не похоже, чтобы это помогало.
Ларио исследовал остальные тюбики. Один из них оказался более общительным.
— Вы выбрали не то время, — сказал Ларио, изучая этикетку. — Тут написано: употреблять немедленно после испражнения.
— Так оно и было, — прорыдал мужчина.
«Фольксваген» натужно тащился по городу. Беседа в салоне не завязывалась. Девицу потряхивало от тошноты, пока она стирала с пальцев крем от геморроя. Толстяк хныкал. Уинсом сосредоточилась на куртке, чтобы предотвратить новый побег кота.
— Непослушная киска, — журила она сверток. Упакованное животное угрожающе рычало.
Ларио оглядывал фасады магазинов в поисках подходящего места для следующего эпизода своего плана. Он резко вильнул на стоянку у молочного бара.
— Я сейчас. Надо показать одному человеку фотоаппарат, — он вытащил из бардачка камеру, опустил в счетчик монеты и исчез в баре.
Там Ларио купил молочный коктейль и, подняв «полароид», пристроился у столика возле окна. Он дождался, когда мужчина и женщина начали выглядывать из окон на магазинчик, ожидая его возвращения. Нацелив камеру так, чтобы матрас на крыше попал в кадр (отличная символика!), Ларио быстро сделал три снимка. Пока появлялось изображение, Ларио выпил коктейль, потом поднялся и вышел из бара.
— Извините, — Ларио бодро забрался в машину, — он не захотел купить, — и бросил фотоаппарат в бардачок.
Толстяк перестал хныкать.
— Не могли бы вы просто отвезти нас домой?
— Конечно, — сказал Ларио. Он великолепно чувствовал себя, когда они присоединились к потоку машин и выехали из города, ведь самое сложное — уже позади. Ларио собирался насладиться следующим актом, отплатить им за страдания Дэниела.
— Я так понимаю, что вы… работаете вместе, — сказал Ларио, придав последним словам неприятное ударение.
— Откуда вы знаете? — спросила девица.
— Я многое о вас знаю, — ответил он, глядя девице прямо в глаза через зеркало заднего вида.
— Черт возьми, что вы имеете в виду? — толстяк постепенно приходил в себя.
Ларио разразился зловещим смехом:
— Ах, извините, доктор.
— Вы что-то имеете против моего звания?
— Я кое-что имею против вас обоих!
— Что за чертовщина? — завопил толстяк. — Вы сумасшедший! Проклятье! Остановите свою колымагу и дайте нам выйти!
Ларио нажал на тормоз. Через некоторое время «фольксваген» непонятным образом вильнул на тротуар и остановился. Толстяк распахнул дверцу.
— Одну минуту, — голос Ларио стал ледяным. — Вы кое-что должны послушать до того, как уйдете. — Он вставил в магнитофон инкриминирующую кассету и включил. «Фольксваген» немедленно заполнился нецензурной первозданностью Барта Манганиза и мисс Хаммер. Девица на заднем сиденье побелела и, казалось, потеряла сознание. Толстяк просто слушал, все шире и шире открывая рот. Наконец у него вывалился язык и он превратился в зомби.
Примерно через минуту Ларио щелкнул кнопку «стоп».
— Не думаю, что есть смысл слушать дальше. У меня есть и фотографии. Смотрите. Вы, мисс Хаммер и матрас. — Ларио поднес фотографию к остекленевшим глазам мужчины. Если тот и обратил внимание на детали, то виду не подал.
— О'кей, — сухо продолжал Ларио. — Вы соглашаетесь здесь и сейчас ни-ког-да не вмешиваться в карьеру Дэниела О'Холигена, а также в те методы, которые он избрал для преподавания. Кроме того, вы жертвуете матрас в пользу Интернационала неимущих. В случае вашего несогласия я доставлю вас и вашу даму к вам домой. Когда мы прибудем, я передам запись вместе с фотографиями миссис Манганиз.
