Девушка медленно поднялась на ноги, отряхивая вылинявшие джинсы.
– Тошнит, – угрюмо ответила она, вновь накидывая капюшон на голову. – Меня от вас всех тошнит…
– Куда ты полезла со своими проблемами? – недовольно поинтересовался один из призраков, обращаясь к Белле.
– Это все ты виноват! – Белла ткнула аккуратным пальчиком с ярко-красным ноготком в сторону Василия. – Козел рогатый, вот ты кто!
– Он козел, а ты коза тощая! – выкрикнул кто-то.
– Катя, прости, мы другое имели в виду…
Катя закрыла уши руками, зажмуриваясь, но истеричные голоса, превратившись в непереносимо-однообразный гвалт, накрыли ее тяжелой волной, и каждая реплика пронзала барабанные перепонки раскаленной спицей, добираясь до мозга.
– Ну ладно, – пробормотала она и, вытащив из рюкзака флягу, открутила крышку.
Шум мгновенно стих, призраки, неотрывно глядя на Катю, осторожно попятились назад, словно в руке девушки была не фляга со спиртным, а граната с выдернутой чекой.
Сан Саныч деликатно откашлялся.
– Катерина… Вы же порядочная и интеллигентная девушка… Пожалуйста, не делайте этого! – попросил он, поправляя очки.
Белла шмыгнула носом.
– Кэт, мы так долго ждали, пока из тебя эта дрянь выветрится, – хныкающим голосом проговорила она. – Не пей, пожалуйста!
– Все! – рявкнула Катя, всем своим видом показывая, что компромиссов не будет. – У меня отпуск! От всей вашей дохлой шушеры!
Глубоко вздохнув, она сделала большой глоток. В это же мгновение в голове раздался оглушительный свист, как у неисправного микрофона. Перед глазами, колыхаясь, словно желе, поплыли искрящиеся пятна, в мозг яростно вгрызлась зубастая боль, и Катя зажала уши, глухо застонав.
Окружавшие ее фигуры быстро истончались, становясь прозрачными. Они вибрировали, как раскаленный воздух в выжженной солнцем пустыне. Спустя секунду призраки рассыпались в прах, тут же развеянный порывом ветра. Послышался резкий звон – искрясь, начали лопаться фонари, молчаливыми солдатами стоявшие вдоль кладбищенской аллеи.
После этого наступила тишина, настолько густая и вязкая, что, казалось, от нее можно было отщипнуть ломтик…
С неба упали редкие капли дождя.
Катя поднесла флягу к губам. Запрокинула голову, с досадой отметив, что на дне всего лишь жалкие остатки.
– Черт… – вздохнула она, убирая флягу в рюкзак. – Через полчаса опять вернутся.
* * *
Город медленно, но неуклонно накрывала ночь, угольно-черная и вместе с тем кристально ясная, словно бескрайнее покрывало, на котором сверкающими стразами поблескивали прохладные звезды. И если движение и суматоха в различных учреждениях, офисах, магазинах и прочих заведениях стихли, то в ночном баре «Гавань» жизнь только просыпалась.
Переливающийся свет мощных софитов чертил на танцплощадке нервные зигзаги, напоминая окрас хамелеона, находящегося в состоянии крайнего возбуждения, – лимонно-желтые огни плавно переходили в ядовито-зеленые, затем алели, словно наполняясь артериальной кровью, окрашивая головы танцующих в густой багрянец.
Активно работая локтями, Катя протискивалась сквозь живую стену молодежи. Кто-то заливался истеричным смехом, кто-то громко рассказывал пошлый анекдот, из туалета тянуло сладковатым запахом травки… Слева высокий юноша с выбритыми висками и «тоннелями» в ушах целовался взасос с едва держащейся на ногах пьяной подругой, и, мельком взглянув на прикрытые глаза девушки, Кате вдруг пришло в голову, что в настоящий момент ей совершенно фиолетово, кто именно слизывает с ее губ остатки помады.
Наконец пробившись к барной стойке, Катя с шумом выдохнула. Невысокий бармен с аккуратной стрижкой бросил на нее внимательный взгляд, и на лице его проскользнула учтивая улыбка.
– Добрый вечер! – поздоровался он, и Катя, кивнув ему в знак приветствия, положила на стойку несколько скомканных купюр.
Понятливо кивнув, бармен ловким движением смахнул деньги, и спустя несколько секунд перед Катей стояла пол-литровая бутылка «Джемесон».
Все так же кивнув в знак благодарности, она, не говоря ни слова, сунула виски в рюкзак и направилась к выходу.
Выйдя из бара, Катя некоторое время стояла, безмолвно глядя на рваные клочья облаков, которые смутными тенями плыли по небу.
«М-да. Денек сегодня так себе», – подумала она и медленно побрела вдоль забора, ограждающего заброшенную стройку. Мимо, шатаясь из стороны в сторону и дыша смертоубийственным перегаром, проковылял какой-то мужчина.
Проходя мимо красного сигнального фонаря, прикрученного к забору проволокой, Катя подмигнула ему, словно старому приятелю.
Дойдя до угла, девушка обратила внимание на небольшой кабельный барабан, лежащий неподалеку от забора, и двинулась к нему.
Поставив на него свой рюкзак, Катя достала виски, принявшись возиться с крышкой, которая, как назло, лишь прокручивалась, ни в какую не желая сниматься со своего места.
– Тьфу ты…
Не собираясь сдаваться, из кармана рюкзака она вытащила связку ключей. Наконец пробка поддалась, и со вздохом облегчения Катя откупорила злосчастную бутылку. Выудив из недр рюкзака флягу, она принялась переливать в нее виски, с явным неудовольствием заметив, как дрожат ее пальцы.
«Так недалеко и в запой уйти, – рассеянно подумала она. – А, плевать…»
Собственно, даже если ей и светит перспектива стать беспробудной пьяницей, то сейчас она ничего с этим поделать не сможет. Во всяком случае, другого способа отгородиться от непрошеных гостей, осаждающих ее в самых неподходящих местах, она пока не знает.
Фляга уже наполнилась, но Катя почему-то медлила, не решаясь сделать глоток. Нахмурившись, она оглядывалась по сторонам, ловя себя на мысли, что кто-то вот уже несколько минут пристально наблюдает за ней. Словно подтверждая ее тревожные ощущения, откуда-то слева из кустов раздался едва различимый шорох.
– Уеду отсюда, – пробормотала Катя, поворачиваясь в сторону звука. – На фиг…
Кусты были сонны и спокойны, никакого шороха и других посторонних звуков оттуда больше не доносилось. Резко мигнул сигнальный фонарь, словно предупреждая об опасности.
Качнув головой, Катя развернулась обратно, едва не завопив от страха. Пальцы непроизвольно разжались, выпуская флягу и бутылку, в которой еще оставалось немного виски. Звонко грохнувшись о бордюр, бутылка разлетелась на стеклянные льдинки, в воздухе поплыл запах знаменитого ирландского алкоголя.
Буквально в двух шагах от Кати в неподвижности замерла незнакомая девушка. Тонкое, безмерно уставшее лицо пепельно-воскового цвета, как у жуткой маски, в глубоко запавших глазах тлели рубиновые огоньки, источавшие исступленное безумие. Густые распущенные волосы девушки лениво колыхал ветер, и совершенно некстати Катя подумала о водорослях на дне пруда, которые заставляло шевелиться подводное течение. Незнакомка была облачена в темное пальто, накинутое прямо на полупрозрачную ночную рубашку.
