– Привет, Хирург, – чуть слышно просипел он, увидев рядом с собой судмедэксперта. – Все будет хорошо… хорошо…
Над Морозовым нависло осунувшееся лицо Капкова.
– Антон, вспомни, кто был рядом, – настойчиво проговорил он. – Как только свет выключился…
– Опера, – с усилием вымолвил раненый. – Потом шум…
Скривив губы, следователь добавил:
– Семен, больно…
Капков хотел спросить что-то еще, но тут решительно вмешался медицинский эксперт:
– Семен Николаевич, нельзя ему разговаривать! Дайте нам до операционной доехать!
Гневно зыркнув на санитаров, он прикрикнул:
– Да не в эту, куда вы его тащите?! Вон в ту машину, изверги! Кислород срочно готовьте!
У входа в бар с визгом притормозила служебная машина Следственного комитета. Хлопнув дверью, к Капкову стремительным шагом направился Лактин и резким движением развернул следователя лицом к себе.
– Здравия желаю, товарищ подполковник, – каменным голосом поприветствовал Семен начальника.
– Что у вас тут происходит, черт вас раздери?! – прорычал Лактин. Глаза его сверкали от ярости. – Вы охренели совсем?! Где он, убийца этот ваш?!
* * *
– Лицом к стене, руки за спину, – заученно-бесцветным голосом велел конвоир, и Катя безропотно выполнила указание. Лязгнул массивный засов, отпирающий железную дверь.
– Вперед, – приказал охранник, но она замешкалась, и тот грубо втолкнул девушку в камеру. Дверь с грохотом захлопнулась, словно громадным ножом разделяя ее жизнь на «до» и «после».
«Я в тюрьме, – ошеломленно подумала Катя, с возрастающим страхом оглядываясь по сторонам. – В тюрьме, как преступница…»
Тесное, крохотное помещение два на два, с жесткой шконкой, на которой растекся плоский матрас, покрытый желтоватыми разводами. Глядя на него, Катя подумала о заветрившемся блине, который не доели и он остался лежать на тарелке. Камеру освещала тусклая лампочка, вокруг которой трепетал невесть откуда появившийся мотылек. Бледно-коричневые стены покрыты шершавой штукатуркой, но какой-то упорный сиделец все же умудрился нацарапать чем-то острым свой крик души:
«МЕНТЫ – КОЗЛЫ!»
Затхлый воздух заставил ее поморщиться.
«Что ж, придется привыкать».
Катя села на корточки и, тупо уставившись перед собой, принялась в десятый раз прокручивать в памяти события последних часов.
– Может, у меня и правда провалы в памяти? – дрожащим голосом спросила она вслух.
«Нож, – болезненно царапалось внутри. Как застрявшая стальная стружка под кожей, вызывая нагноение. – Нож, проклятый нож… Откуда он там взялся?!»
– Нет, – чуть громче сказала она.
Перед ней просеменил крупный таракан, шевеля усиками.
– Нет, это не я! – крикнула Катя, с ненавистью глядя на беззаботно ползущего таракана. Она смотрела на него так, словно именно это насекомое было источником всех неудач, свалившихся на ее голову. – Я все помню!
В дверь сильно стукнули, и девушка вздрогнула.
– Будешь орать, вырубим свет и наденем «браслеты», – пригрозили снаружи.
Катя закрыла лицо руками, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
* * *
Как только Капков переступил порог кабинета, затрезвонил служебный телефон.
– Специально дожидался? – буркнул он с кислой миной, гадая, кому он мог понадобиться. – Капков слушает.
– Зайди, – бросил Лактин и тут же отключился.
Глубоко вздохнув, следователь положил трубку.
Кроме подполковника в кабинете за переговорным столом сидели оперативники, сопровождавшие Капкова в ночном клубе.
– Садись, – хмуро велел Лактин, указывая на свободный стул, и лишь только Семен присел, он чуть ли не швырнул в него папку с документами.
– А теперь молчи и слушай, – сухо заговорил подполковник. – Это ведь ты запросил сведения? А ты их внимательно прочитал, Капков? Или все некогда? Понятное дело, мы ж занятые, времени не было!
– Павел Петрович…
– Не перебивать! – гаркнул Лактин, стукнув кулаком по столу. Его щеки побагровели от гнева. – Вы с Антоном эту деваху жертвой считаете? Отлично…
С этими словами он взял со стола листок и помахал им перед непроницаемым лицом Семена.
– Это из психбольницы, где она частый гость, – пояснил Лактин. – Итак, читаем… Ага, вот: «Способна манипулировать людьми, втирается в доверие… пользуется слабостью… Агрессивна… Хитра… Комиссией признана вменяемой… Оставлена под наблюдением… Так, вторая комиссия… третья… Набросилась на санитара… И вот еще – паталогическая склонность ко лжи».
Подполковник поднял глаза на Семена.
– И как десерт к основному блюду… «Представляет опасность». Теперь ты понял, Капков, с кем связался?
– Вы считаете, что Катерина, эта хрупкая девчонка, убила бармена и тяжело ранила Антона? – негромко спросил Семен. Он полистал документы и закрыл папку.
– А кто? – сузил глаза Лактин. – Опера наши? Андреев? Ребята, это не ваша работа?
Он обвел оперативников ледяным взором, но мужчины не решились что-либо ответить. Каждое лишнее слово в споре с Лактиным могло сыграть роль искры, за которой мог последовать неминуемый взрыв.
– Или те тусовщики из бара, которых сейчас маринуют в коридоре? – продолжал распаляться подполковник.
– Когда выключили свет, в течение трех минут была полная темнота, – сказал Капков. – По сути, это мог быть кто угодно.
Лактин откинулся на стуле, усмехнувшись:
– Даже ты?
– Даже я, – ответил Семен, ничуть не смутившись.
– А может, это Антон? – вкрадчиво заговорил подполковник. – Ты ведь на него ствол направил, когда свет врубили?! Или нет?! Давай, Капков, съезди в реанимацию к напарнику, допроси его по всей форме протокола!
Семен посмотрел в упор на начальника.
– Я бы не исключал, – тихо произнес он, и Лактин вытаращил глаза.
– Да ты умом тронулся, – сказал он, покачав головой. – Антон убил свидетеля? Зачем? Семен, это бред! А его рана? То есть это мог быть кто угодно, но только не твоя стерва, да?!
Лактин перевел дух и продолжил:
– Вот ты сестру ее ищешь… А ты хоть задал себе вопрос, как погибли родители твоей обожаемой подружки?
– Да.
– Ни черта! – взорвался подполковник. Вскочив с места, он принялся мерять кабинет напряженными шагами. Казалось, еще одна реплика со стороны Капкова и он вцепится следователю в горло. – Там во время аварии в машине был еще один труп! Обгорелый труп девушки, понял?! Он не был идентифицирован! Со слов Екатерины Калужских, это была какая-то случайная попутчица! И ей тогда поверили! Впрочем, как всегда…
