– Я выбрала этот цветок, потому что он цветет в Японии как раз в июне и в начале июля, – пояснила художница. – И он не слишком сложный, надо только освоить несколько мазков кистью и набирать нужное количество туши. Думаю, любой желающий справится!
Аюми-сан проводила мастер-класс по написанию иероглифа «Япония». Она пояснила, что покажет три стиля написания кандзи – обычный, полукурсив и скоропись. Как говорила девушка, рекламные объявления в Японии пишутся печатными иероглифами, полукурсив менее распространен, тогда как скоропись сейчас вообще не встречается. Раньше скорописью писали рукописные письма и стихи, но сейчас этот стиль написания иегроглифов можно увидеть только на какой-либо сувенирной продукции.
Сэнсэй не отлучался из лагеря и сказал, что будет наблюдать за проведением мастер-классов. Про себя я вздохнула с облегчением – по крайней мере, не придется гоняться за ним по всей территории фестиваля. И это меня очень обрадовало.
На главной сцене, видимо, тоже происходило нечто интересное, так как я видела, что люди спешат туда едва ли не толпами. Только потом до меня дошло, что сейчас по расписанию время завтрака в столовой, вот народ и подсуетился, дабы успеть к утренней раздаче. Пока мы поглощали омлет и пили чай, прошло немало времени, и я с удивлением отметила, что уже десять утра. Как раз начинается работа наших площадок, правда, пока гостей фестиваля, желающих познать премудрости японского искусства, не было. Катя и Аюми откровенно скучали, и только Дима сосредоточенно складывал и разгибал несчастный квадратный лист бумаги, пытаясь сложить нечто, отдаленно напоминающее птицу. Аюми, с интересом смотрящая за его мучениями, в конце концов не выдержала, выхватила у парня лист бумаги и показала, как правильно мастерить фигурку оригами. У нее это получилось очень быстро, и буквально спустя каких-то пять минут девушка положила на коврик белоснежного журавлика.
Наконец к нашему «Японскому кварталу» подошла какая-то молодая женщина с ребенком, девочкой лет пяти. Она поинтересовалась, что у нас проходит интересного и может ли ее дочка принять участие в мастер-классе. Скорее всего, женщина просто хотела чем-то занять ребенка, вот и привела его к нам. Катя сразу положила перед девочкой лист бумаги и объявила, что сейчас они будут рисовать цветочек черной краской. Довольная мамаша поинтересовалась, сколько времени займут мастер-классы, и пояснила, что хочет пока позаниматься йогой, а потом вернется за ребенком. Сэнсэй заверил женщину, что девочке будет интересно, и та убежала на свою восточную практику.
Катя попыталась объяснить ребенку, как правильно рисовать гортензию, но девочка, похоже, особо не вслушивалась и довольно быстро извела несколько листов бумаги, заляпав их черными кляксами. Аюми-сан пришла на помощь и заняла юную художницу оригами, правда, складывали они какие-то кораблики, а потом, раздобыв газету, смастерили бумажную шляпку. Вволю поразвлекавшись с бумагой, девочка заявила, что хочет поиграть в куклы, и сэнсэй дал ей несколько простых японских фигурок, изображавших гейш и самураев.
Кроме маленькой гостьи, других посетителей в ближайший час у нас не было. Где-то в половине двенадцатого за девочкой пришла ее мама и поблагодарила сэнсэя за то, что приглядел за ребенком. Рисовать гортензию и писать иероглифы дама не пожелала, с любопытством оглядела японские зонтики, фонарики и веера и отправилась с дочкой в сторону главной сцены.
От нечего делать Катя взяла листок бумаги и принялась рисовать гортензию, видимо, решила порепетировать перед мастер-классом. Я стала наблюдать за тем, как она пробует на палитре тушь, затем наносит на бумагу легкие мазки. Получалось очень быстро и естественно, и со стороны казалось, что Катя просто хаотично прикладывает кисть к бумаге. Увидев, что я заинтересованно наблюдаю за ней, девушка предложила мне попробовать изобразить гортензию. Я бросила искоса взгляд на сэнсэя, убедилась, что тот не собирается покидать наш лагерь, и согласилась. Ладно, чтоб занять время, помалюю что-нибудь, все равно ничего интересного не происходит.
Правда, когда я взяла кисть в руки и, подобно Кате, приложила ее к бумаге, девушка сказала, что туши слишком много и нужно стараться выполнить движение кистью так, чтобы сверху лепесток был бледнее, а книзу темнее. Я сделала несколько попыток нарисовать то, что просит мастер, но у меня ничего не получилось. Вскоре это занятие мне надоело и я отдала кисть Кате.
– Лучше посмотрю, как ты рисуешь, – сказала я девушке. – Увы, художник из меня никакой, даже в школе по рисованию трояки были.
Катя улыбнулась и легко дорисовала свою картину. И правда, получился красивый цветок со множеством лепестков и тонкими листьями.
– Надо же, как здорово! – восхитилась я. – Когда смотришь, как ты рисуешь, кажется, что это так просто, а вот у меня ничего не вышло…
– Поначалу всем кажется, что суми-э – это просто, – улыбнулась девушка. – Я тоже так считала. Пока сама не попробовала. Когда рисует мастер, то создается ощущение, что он совершенно не думает, что собирается изобразить – там поставит мазок, тут линию, тут точку. А потом раз – и маленькая пушистая птичка сидит на ветке рябины в осенний дождик. Знаете, сколько времени я убила, прежде чем смогла более-менее нормально изобразить тоненькую рыбку? Вообще в Японии искусству суми-э учатся годами и даже десятилетиями!
– Надо же, как все, оказывается, сложно! – поразилась я. – Никогда бы не подумала…
– Сложно – и одновременно просто, – поправила Катя. – В идеале, картины в жанре суми-э надо создавать на одном дыхании, запечатлевая ощущение от красоты природы или услышанного стихотворения… ой, простите, я сейчас вернусь…
Внезапно девушка резко вскочила с места и ринулась к ближайшим кустам. Я услышала красноречивые звуки, которые сопровождают процесс рвоты. Следом за Катей внезапно побежал к кустам Дима. Похоже, его тоже вырвало. Спустя несколько минут девушка вернулась на свое место и села на землю. По ее бледному, даже осунувшемуся лицу было видно, что Катя чувствует себя далеко не лучшим образом. К нам подошел взволнованный сэнсэй.
– Катя-сан, что с вами? – встревоженно спросил Кузьмин. – Вам плохо?
Девушка вымученно кивнула.
– Наверно, я отравилась… – пробормотала она слабым голосом. – Похоже, маринованными овощами… Простите меня, сэнсэй…
– Катя, давайте я вас отведу к организатору фестиваля, на турбазе должна дежурить машина «Скорой помощи»! – тут же предложил Кузьмин. Но девушка отрицательно покачала головой.
– Можно я пойду в палатку, прилягу? – спросила она. – А то что-то в глазах темнеет, и голова кружится…
– Так, подождите, я сейчас принесу аптечку… – засуетился Кузьмин. К нам подошел Дима, тоже бледный как смерть, и сел рядом с Катей.
– Дима, вам тоже плохо? – напугался сэнсэй. Парень кивнул.
– Тошнит и голова болит… – пробормотал он. Кузьмин тут же ринулся к себе в палатку, спустя пару минут вернулся с сумкой, вероятно походной аптечкой.
– Так, вот активированный уголь… – вытащил он таблетки. – Выпейте сразу по пять таблеток, вот вода… Градусник, померяйте температуру. Еще есть смекта, регидрон, анальгин…
