Володя вдруг сообразил, что у него ничего не болит, и температура упала, и кашель не мучает, и насморк прошел.
– Да, – изумился он.
– Отлично, – обрадовался гость, – ты подцепил грипп. Вирус – коварная штука. Советую перед каждым выходом из дома использовать оксолиновую мазь. Простое, но очень надежное средство. Сам ею пользуюсь.
– Вы кто? – снова спросил Сиракузов.
– У меня много имен, – улыбнулся незнакомец, – Баальберит, Чемош, Демогоргон, Локки, Мелек Таус, Мефистофель, Миктиан, Нихаз, Плутон, Риммон, Сет, Шайтан, Сатана, Таниз, Дьявол… Лучше на этом остановиться. Каждый народ, а исчезло их с лица Земли множество, называл меня по-своему. Один святой
[1] говорил, что я тангалашка.
– Дьявол? – похолодел Володя. – Вы существуете?
Гость усмехнулся:
– Обращение «дьявол» мне не очень нравится. Если мы намерены стать друзьями, зови меня просто Ваней. Хорошее русское имя. Ты прочитал заклинание в книге, которую спрятал отец. Но произнес его неправильно, не соблюл весь ритуал. Поэтому вместо меня, твоего друга, появился мелкий бес, который стал строить козни: затопил квартиру, спер кошелек, послал тебе болезнь. Но ты в беде с такой страстью воззвал ко мне, что я услышал твою мольбу о помощи. Я здесь. Проси что хочешь.
– Абсолютно все? – ошалело уточнил Сиракузов.
– Да.
– Деньги можно?
– Да.
– Бизнес?
– Да.
– Дом? Машину? Счет в банке?
– Да. Начинай.
– А вы после смерти заберете мою душу?
– Приятно иметь дело с образованным человеком. Да. Оформим договор на тридцать лет. Тебя это устраивает?
Владимиру в тот момент едва исполнилось девятнадцать, цифра показалась ему огромной. Три десятка лет. Ему тогда исполнится сорок девять! Глубокий старик! И Сиракузов ответил:
– Да.
– Тогда подпишем, – предложил дьявол, и в его руке сам собой возник лист бумаги. – Держи иголку, капни вот сюда немного своей крови.
Володя сделал все, что велел сатана, и крепко заснул. Утром он проснулся здоровым и поспешил на первую смену в дом престарелых.
Сиракузов познакомился с постояльцами и от всей души пожалел одинокого Никиту Сергеевича Карпова, старичка, о котором никто особо не заботился. Медбрат понять не мог, почему он так проникся к чужому, не очень приветливому деду. Володя делал ему массаж, читал газеты, приносил из столовой что повкуснее, задерживался по вечерам и сидел у его кровати. Когда Карпов умер, выяснилось, что он владел большим количеством квартир в Москве, имел огромный счет в банке, где копил арендную плату за сдачу жилья. Никита Сергеевич был патологическим скрягой, рядом с ним герой мультика Скрудж Мак Дак просто транжира. За много лет Никита Сергеевич не снял ни копейки. Рубли он превращал в валюту, ее складывал в банковские ячейки, коих у него оказалось почти двадцать. Почему, обладая многомиллионным состоянием, недвижимостью, Карпов жил в бедном муниципальном приюте с не очень заботливым персоналом? Он же мог поселиться в самом комфортабельном месте, в окружении опытных врачей. Верно! Только комфорт и внимание стоят денег. А патологическая скаредность – не просто слова, а психиатрический диагноз. Никита Сергеевич не желал и копейки потратить, но он знал, что у гроба багажника нет, и завещал все, что имел, единственному человеку, который проявил к нему сострадание, – Владимиру. Медбрат в одночасье стал богатым.
Следующие годы жизни Сиракузова – восхождение на вершину успеха. Он создал сеть медицинских центров, где делали разного вида массажи, удачно женился. Супруга Лариса обожала мужа. Она выросла в семье олигарха Горелова, ее никак нельзя было упрекнуть, что вышла замуж из корыстных побуждений. Николай Сергеевич любил зятя, как сына. После смерти отца Лара стала очень богатой женщиной. Ее и Володю связывала нежная любовь, которая не погасла за годы брака. А еще Сиракузову досталась лучшая на свете теща. Аглая Борисовна обожает зятя, всегда блюдет его интересы, печет для него шоколадные торты, готовит его любимые котлетки.
И в придачу все члены семьи, включая тещу, были здоровы. Да они даже к стоматологу не ходили! Кариес не приближался к счастливчикам на километр.
Владимир прервал рассказ.
– Понятно?
Я осторожно нащупала в одном из зубов дырку и молча кивнула. Вот тебе, Танюша, точно пора к дантисту.
– Позавчера ночью, – продолжал Владимир, – меня разбудил странный звук, похожий на звонок будильника. Противный, въедливый. Я сел на кровати и увидел в комнате полного мужчину с бородой, в очках, в костюме, в рубашке с галстуком. Он сказал: «Владимир, не волнуйся, это я, Ваня, твой лучший друг. Помнишь меня? Надеюсь, я не очень изменился, разве что раздобрел чуток. Мы подписали с тобой один документ».
Сиракузов на секунду перестал мерить шагами комнату, потом снова продолжил ходить.
– Ну, я просто онемел. Решил, что вижу дурной сон. А он заявил: «Владимир! Пришел час расплаты. Тридцать лет протикало. Вот договор, его надо исполнить!» И бросил на стол бумагу. Она была пыльной, у меня в глаза словно песок попал, я начал тереть лицо, а когда перестал, Ваня уже исчез! Это все. Теперь только рожа в красных пятнах осталась.
– Интересная история, – заметил Коробков, – естественно, документ нечистый с собой унес.
– Нет, – возразил гость, взял свой портфель, открыл и вытащил лист пергамента, – вот он.
Мы с Димоном одновременно уставились на лист.
– Договор, – прочитала я, – составлен Вельзевулом и Владимиром Сиракузовым, душа которого отойдет в ад через тридцать лет после подписания сего документа. Продавец души получит богатство, счастье и исполнение всех своих желаний. Дата, печать круглая черная, с черепами, костями, какими-то чудовищами и пятно крови. Дурацкая шутка! Надо найти того, кто решил вас напугать!
– Поэтому я и приехал, – сказал Владимир. – В детстве и юности я начитался всяких оккультных книг, в голове полный компот получился. Потом повзрослел и понял: чертей не существует. Это сказки для дураков. Кстати! Я не пью! Совсем! Не употребляю алкоголь вообще. И сейчас понимаю: никто ко мне в юности не являлся, от температуры бред начался. Только и всего. А этот договор чья-то идиотская шутка! Хотя подпись очень на мою похожа. Но вы же понимаете, что есть умельцы, которые вам подпись Тутанхамона скопируют. Не знаю, правда, как он свои указы скреплял и умел ли писать.
– Здесь есть кровь, – сказал Димон, – если дадите нам образец своей, мы выясним, чей биоматериал на пергаменте.
Владимир мигом закатал рукав.
– Да, пожалуйста. Качайте сколько хотите.
– У вас есть враги? – спросила я, пока Димон звонил в лабораторию.
