Но пока говорит, она не сводит изучающего взгляда с лысого мужчины. Так, миссис Кендрик вернулась, и она в прекрасном расположении духа, это хорошие новости. И я определенно собираюсь взглянуть на некоторые ее отзывы. Мне очень любопытно, что женщина с такими консервативными взглядами, как миссис Кендрик, могла понаписать в интернете.
Когда лысый мужчина отходит в другую часть холла, я осмеливаюсь спросить у миссис Кендрик:
– А кто это?
– Это гость Роберта. Полагаю, его зовут Майк.
В голосе ее сквозит едва заметное презрение, она практически выплевывает имя «Майк».
– Тетя, ты прекрасно знаешь, что его так и зовут, – спокойным голосом вставляет Роберт.
– Как бы его ни звали, ко мне это не имеет никакого отношения. Я уже сказала тебе, Роберт, что ты можешь делать все, что угодно, – с прохладцей говорит миссис Кендрик. – Когда я умру, это место достанется тебе.
– Вы что, продаете нас? – ошеломленно смотрю на Роберта. – Вы же сказали, что собираетесь дать музею шанс?
– Я всего лишь рассматриваю и другие возможности, – отвечает он слегка раздраженно. – Собираю информацию.
– Многие люди сдаются, – миссис Кендрик бросает на Роберта уничтожающий взгляд, – и лишь единицы преступают границы дозволенного!
– Границы дозволенного? – возражает Роберт, его голос звучит хрипло, надсадно, как будто они спорят с миссис Кендрик все утро напролет. – В нашем случае это даже не народная мудрость! Это похоронный марш! И вообще, я всего лишь попросил профессионала оценить…
– Я пыталась объяснить тебе, Роберт, что придумала гениальный план, – сухо произносит миссис Кендрик, – но ты в нем, похоже, совершенно не заинтересован. Может быть, для тебя я и старушка-динозавр, но даже я могу шагать в ногу со временем.
– Я заинтересован в вашем плане, – вздыхает Роберт, – но сейчас мне нужно разобраться с этим… – кивает на Майка.
– Это очень перспективная идея, – продолжает миссис Кендрик, как будто ничего не слышала. – Нам нужно лишь использовать смартфоны.
Закусываю губы, чтобы не рассмеяться. Миссис Кендрик так же четко выговаривает «смартфон», как до этого «макбук», причем выделяя голосом «смарт», а не «фон». Смартфон.
– Мэвис, где твой смартфон? – повышает голос миссис Кендрик. Нам нужен смартфон.
Мэвис – одна из наших самых стойких, преданных добровольцев; полная леди с короткими темными волосами, бесформенными платьями и довольно грубыми башмаками, которые она носит круглый год. Она подбегает и торжественно передает миссис Кендрик айфон: – Вот он, Маргарет. Ты готова?
– Не совсем. – Миссис Кендрик беспокойно оглядывается по сторонам, будто впервые видит натертые воском столы, фарфоровые вазы и полотна восемнадцатого века.
Что она собирается делать? Селфи? Хочет выложить фото Уиллоуби-хаус в инстаграме? Написать на музей отзыв?
– Так, где мне встать? – спрашивает Мэвис. – Думаю, просто отойти отсюда на пару шагов?
– Да, – кивает миссис Кендрик. – Идеально.
Заинтригованная, наблюдаю за тем, как она блуждают по холлу, Мэвис держит телефон так, будто собирается снимать миссис Кендрик. Интересно, что они задумали?
– Роберт, отодвинься немного влево, – внезапно говорит миссис Кендрик. – И ты тоже, Майк. – Даже сейчас, когда она обращалась к Майку, она все равно как будто выплевывала его имя. – Вы не могли бы встать на лестницу. А теперь, тихо всем. Мы собираемся снимать видео.
Прежде чем кто-либо успевает возразить, она делает глубокий вдох, лучезарно улыбается в камеру айфона и, медленно прохаживаясь по черно-белому кафельному полу, вещает ораторским голосом, как ведущая документального кино:
– Добро пожаловать в Уиллоуби-хаус, – говорит она громко, ясно и четко. – В скрытую жемчужину в привычной всем раковине Лондона. Сокровищницу искусства и старины. Живой снимок того, какой жизнь была… Ах!
– Вот черт!
– Боже мой!
Все в ужасе кричат, когда миссис Кендрик поскальзывается на кафельном полу и, в отчаянной попытке ухватиться хоть за что-то, опрокидывает маленький круглый столик, вместе с которым на пол летит белая ваза с голубым орнаментом. Кажется, будто время остановилось, и мы смотрим фильм в замедленной съемке: вот-вот драгоценная ваза ударится о пол и разлетится десятками блестящих черепков. Но тут Роберт отважно плюхается на пол, хватает вазу и, прижав ее к груди, откатывается с ней к лестнице. Глухой стук свидетельствует о том, что он ударился головой о ступеньку.
– Роберт! – кричит миссис Кендрик. – Ты только что спас двадцать тысяч фунтов!
– Чего? – непонимающе переспрашивает Роберт, поднимаясь на ноги. – Вот эта штука – двадцать тысяч? – Роберт смотрит на вазу с таким одуревшим выражением лица, что я собираю все свои силы, чтобы не рассмеяться. – Что происходит на этой чертовой планете? Кто заплатит за это двадцать тысяч?
– Ты в порядке, приятель? – Майк спускается по лестнице.
– Да, да. – Роберт вцепился в вазу, словно малое дитя в леденчик на палочке.
– Миссис Кендрик, вы не ушиблись? – подбегаю я к ней.
– У меня все хорошо, милая, все хорошо, – отвечает миссис Кендрик и нетерпеливо обращается с Мэвис: – Ну же, включи его. Я хочу посмотреть, что получилось.
Мы все склоняемся над плечом Мэвис и смотрим, как миссис Кендрик важно расхаживает и рассказывает об особняке, а потом ее ноги разъезжаются и… начинается полнейший хаос. Она плюхается на попу, опрокидывая стол. Вытаращенные от ужаса глаза следят за полетом бесценной вазы. Ну тут просто невозможно не рассмеяться! Падение в лучших традициях Чарли Чаплина!
– В следующий раз попробуй выставить вперед колено, – советует Роберт, когда видео заканчивается.
– Ну, по крайней мере, ваза не разбилась, – напоминаю я ему.
– Двадцать тысяч. – Роберт все еще недоверчиво смотрит на вазу. – За горшок? А на нее оформлена отдельная страховка? Почему она не стоит в стеклянной витрине?
Но миссис Кендрик никого не слушает. Она обращается к Мэвис:
– Так, а теперь загрузи это на Твиттер! И на YouTube! Загружается, отлично! – Она смотрит на меня и Роберта. – Как только загрузится, тут же начинайте твитить, – серьезно говорит она. – Ну, или делиться, репостить. Не знаю, как это у вас называется.
– Чего? – непонимающе хлопаю глазами я. (Прежняя миссис Кендрик никогда не одобрила бы подобное словечко в стенах Уиллоуби-хаус.)
– Твитить! Если мы хотим, чтобы ролик стал вирусным, все должны твитить. Итак, как мы его назовем?
Вирусным? В мой мозг закрадывается подозрение и, когда я смотрю на Роберта, то понимаю, что он думает о том же.
– Тетя Маргарет, – спокойным голосом вопрошает он, – это все было подстроено?
