Кроме общей характеристики сармато-аланской психологии мы можем найти в источниках и более конкретные черты сарматской военной идеологии. В бой сарматы шли с воинственными криками (Flac. Argon., VI, 232–233; Amm., XVII, 13, 8; XIX, 11, 10)
[228]. Согласно античным стереотипам данное поведение было особенно свойственно варварам (Ael. Tact., 52, 1–3; Arr. Tact., 31, 5). Возможно, аланы свистели, идя в бой (Claud. De cons. XXI (Stilich., I), 109): terrisonus stridor venientis Alani). Напомним, что назначение боевого клича состояло как в придании воодушевления самим бойцам, так и в устрашении врагов
[229]. Если доверять риторике Либания (Or., XVII, 30), то у сарматов существовали и победные песни, ведь ритор по случаю смерти императора Юлиана предлагает вздохнуть кельтам, водить хороводы скифам [= готам] и запеть пеан савроматам.
Сигналом к бою, как указывает Аммиан Марцеллин, у сарматов-лимигантов служило слово: «marha!» (Amm., XIX, 11, 10: … contorto «marha marha», quod est apud eos signum bellicum), что с осетинского переводится «убивайте!»
[230]. Поэтому можно представить, что это был не специальный военный клич, а просто призыв к бою, ведь прокричавший это воин бросил в сторону находящегося на трибунале императора еще и свой башмак. Однако М. И. Ростовцев полагал, что это слово означало имя маздаиского божества, известного и у парфян
[231]. Данная связь выглядит достаточно убедительной, учитывая генетическую связь сарматских племен со Средней Азией, где массагеты почитали солнце и его символ – огонь (Hdt., I, 202; Strab., XI, 8, 6)
[232]. Именно солнцу и массагеты, и, вероятно, сарматы приносили в жертву самых ценных у них животных – лошадей (Strab., XI, 8, 6; Paus., I, 21, 6)
[233].
Возможно, уже упомянутый клич посвящался божеству войны, который, по свидетельству того же Марцеллина, у сармато-аланов, как и у их предшественников-скифов, был представлен обнаженным мечом, который в отличие от последних втыкали в землю
[234]. М. И. Ростовцев полагал, что данную информацию Аммиан просто взял из более древнего источника
[235]. Даже если эта информация взята у более древнего автора, то это отнюдь не значит, что поклонение мечу перестало существовать. Историк просто описывает сходные явления похожими словами. Христианский писатель второй половины II в. н. э. Климент Александрийский также прямо говорит о том, что и савроматы почитают меч (Clem. Alex. Protrepticus, 5, 64): «Без сомнения, воинственный Арес прославился от мужества и убийства. Как мне кажется, многие особенно поклоняются только воткнутому мечу, словно Аресу; существует же это у скифов, как рассказывает Евдокс во второй книге «Землеописания»; среди скифов же савроматы, как говорит Гикесий в труде «О мистериях», почитают акинак». Таким образом, по свидетельству больше неизвестного нам автора Гикесия
[236], скифы и сарматы почитали бога войны в виде меча. Причем у сарматов это был не длинный меч, а акинак – более древний короткий меч, что говорит об архаичности традиции. Скиф Токсарид в диалоге Лукиана прямо считает акинак символом смерти (Luc. Tox., 38). Очевидно, в мече заключалась особая магическая сила
[237]. По мнению скифолога А. Ю. Алексеева, акинак у скифов являлся фаллистическим символом, представлявшим бога войны и стихий, тогда как археолог И. Ю. Шауб считает, что почитание меча было просто магическо-фетишистским. Археолог Т. А. Прохорова же более конкретно рассматривает меч как инкарнацию и одновременно атрибут сарматского бога-громовержца. Еще во второй половине XIX в. информант-осетин этнографа В. Ф. Миллера называл Сафа богом меча и остального оружия
[238]. В общем же, исходя из этнографических параллелей, само втыкание оружия в землю обозначало и отпугивание злых духов, и отправление послания на тот свет
[239].
Атропоморфные каменные культовые изваяния сарматского круга: (а) с кургана Конай-оба и (б – в) из святилища Байте III на плато Устюрт в юго-западном Казахстане (конец IV–II вв. до н. э.). Воин представлен в шлеме, с ожерельем, витым браслетом на правой руке, с орнаментированным поясом с пряжкой (а), с усами; на вооружении: спереди – короткий меч, с боков – кинжал, прикрепленный к низу бедра дополнительным ремнем (а), горит с луком и стрелами. В общем, данный комплекс вооружения соответствует раннесарматскому вооружению (Клепиков 2002: 110). Воспроизведено по: Ольховский 2005: 264, илл. 133; 271, илл. 143.1; 272, илл. 144.2
Аммиан в своем кратком этнографическом описании и не упоминает о человеческих жертвоприношениях мечу, как это делали скифы (Hdt., IV, 62; Luc. Tox., 50), однако об этом рассказывает, опираясь на географическую традицию Помпоний Мела (II, 14), описывая обычаи в европейской Скифии: «Марс у всех бог; ему вместо изображений посвящают мечи и пояса и людей вместо жертвенных животных закалывают». В позднесарматских погребениях иногда находят останки в нестандартных позах связанных людей (5 % от погребенных), которых можно рассматривать как человеческие жертвоприношения
[240]. В общем, похоже, что, как и скифы, сарматы «кормили» меч кровью. В частности, скиф Токсарид рассказывает, что недруга могли принести в жертву накануне войны (Luc. Tox., 50). Пояс же рассматривается как признак знатности и богатства
[241], в таком качестве он и жертвовался богу.
