С его помощью я собирался выяснить, что находится по тем адресам, которые огонь вчера показал на карте.
Первый из них я, правда, знал заранее - дом в бедном припортовом районе, где связник снимал комнату. Этой информацией меня снабдило начальство перед поездкой.
Сейчас меня интересовала вторая точка - та, что располагалась прямо в порту. Идти было недалеко.
Перед нами предстал солидный кирпичный склад. Ворота были распахнуты, крепкие мужики выносили оттуда аккуратные бочки и грузили их на подводы. За грузчиками приглядывали двое неулыбчивых господ в штатском, но с револьверами на боку и с военной выправкой - по всей вероятности, офицеры-отставники.
- Знаешь это место? Что тут хранят? - спросил я у шустрика.
- Так пьяный мёд же, господин колдун. Отправляют на материк - "Вечерняя звезда" возит, и "Роксана" ещё...
- Понятно.
Я в общих чертах представлял себе особенности этой торговли. Мёд вывозили с острова не только летом и осенью, но и позже. Существовал так называемый зимний сорт, который выдерживался несколько месяцев под воздействием чар, приобретая, по словам знатоков, совершенно особый вкус.
Хотя вряд ли связник отирался здесь перед смертью ради того, чтобы провести дегустацию.
Велев шустрику подождать, я подошёл к воротам. Внутри склада, как и снаружи, виднелись бочки и грузчики. Недалеко от входа приткнулся раскладной столик, за которым сидел старичок с козлиной бородкой, записывая что-то в гроссбух.
- Сударь, сюда нельзя, - сказал один из отставников, шагнув ко мне и положив ладонь на рукоять револьвера.
- Да-да, простите.
Чтобы не мозолить глаза охранникам, мы с шустриком отошли. Я допускал, что ещё наведаюсь сюда позже, но чутьё подсказывало - ничего важного не найду. У меня имелась догадка насчёт того, чем тут занимался связник. Предметом его внимания был, видимо, не столько сам склад, сколько посетители - какие-нибудь важные шишки из медового треста.
Осталось ещё три незнакомых адреса.
Я достал запасную карту и карандаш, пометил крестиком дом на одной из улиц, примыкавших непосредственно к порту:
- Смотри сюда. Знаешь, что в этом здании?
Шустрик с минуту таращился, морща лоб, но всё же сумел соотнести рисунок с реальностью. Просиял и с гордостью доложил:
- Кабак, господин колдун! "Лис и пёс"! Там ещё хозяин хромой, бывший зауряд-прапорщик, жадный как я не знаю кто...
- Так, хорошо. А здесь?
Я поставил ещё два крестика. Он забормотал:
- Вот тут, в Смурном переулке, тоже вроде едальня... Пирожковая, что ли... А, нет, пельменная! Точно, вспомнил! Меня там однажды... Ну, в общем, да... А насчёт Лосиной улицы - без понятия, не взыщите, я на ней сроду не был...
Его ответы навели меня на раздумья.
Связник в качестве прикрытия работал точильщиком - бродил по улицам с передвижным станком, приводил в порядок ножи и ножницы, слушал местные сплетни. Но если возникала необходимость, станок оставался дома, а сам агент передвигался по городу налегке.
Кабак и пельменная - это логично и объяснимо. Там можно не только поесть, но и кого-нибудь подпоить, побеседовать с персонажами разной степень мутности.
Гораздо больше вопросов вызывал последний из адресов - на Лосиной улице. От места жительства связника он был далеко, от порта с кабаком - ещё дальше. Что наш агент там делал? Ответ я хотел получить немедленно.
- Поймай извозчика, - скомандовал я подручному.
Тот справился хорошо - повозка появилась через минуту. Мы выехали из порта и покатили по узким улочкам среди унылых домов, припорошённых угольной пылью. Встречные экипажи с трудом разминались с нами, едва не задевая ступицами.
Постепенно, впрочем, кварталы становились опрятнее. Появились непритязательные аллейки и скверики, возле одного из которых я велел сделать остановку. Проинструктировал шустрика:
- До заката жди тут. Вот тебе полтинник, купишь себе поесть. Именно поесть, а не выпить. Если я так и не появлюсь, можешь быть свободен. Всё ясно?
- Да, господин ко...
- Не болтай языком. Вперёд.
Он соскочил с подножки, и повозка двинулась дальше. Улица Лосиная, если судить по карте, растянулась чуть ли не на полгорода, но прямизной похвастаться не могла, загибаясь всё дальше к западу.
Искомый дом оказался одноэтажным, деревянным и обветшалым. Подъезжая, я чиркнул спичкой. Её огонёк задёргался, регистрируя соседские взгляды, но сильно не отклонился - злонамеренной слежки не было.
Приказав кучеру подождать, я подошёл к калитке. Та была приоткрыта, щеколда отсутствовала, и я без помех шагнул в тесный дворик. Занавеска на окне колыхнулась, за ней мелькнуло испуганное женское личико.
Будет забавно, если окажется, что связник катался сюда к любовнице.
На стук в дверь никто поначалу не отозвался. Я укоризненно заметил:
- Сударыня, я вас видел. Отворите, будьте добры.
Засов нерешительно лязгнул, дверь приоткрылась. Голосок из полутёмных сеней сообщил с испугом:
- Я вас не знаю!
- Я вас тоже, к великому сожалению. Но у нас был общий знакомый, он к вам заезжал на днях.
- Что значит "был"? С ним что-то случилось?
- Увы, сударыня. Вы позволите?
Она колебалась ещё несколько секунд, но всё же посторонилась, и я прошёл через сени в комнату. Там царила чистенькая стыдливая бедность. Стол, покрытый клетчатой скатертью, две табуретки, древний комод, аккуратно застеленная кровать, линялый настенный коврик с вытканным оленёнком. На столе - раскрытая книга и дешёвая фитильная лампа.
- Почему вы молчите? Что с дядей Прохором?
- С дядей? - я, обернувшись, приподнял бровь.
- Ну, я так его называла... В шутку...
Хозяйка - барышня лет двадцати пяти - смутилась и замолчала. Её можно было бы назвать привлекательной, если бы не бледная худоба и целомудренно-тоскливое платье под бесформенной кофтой.
- Видите ли, - произнёс я мягко, - Прохор стал жертвой коварного злодеяния. И мы крайне нуждаемся в вашей помощи, чтобы выйти на след преступников.
Кто такие "мы", я не уточнил, будучи уверен, что пугливая собеседница сама что-нибудь домыслит в меру своей фантазии. Она опустилась на табуретку, моргнула растерянно:
- Какой ужас... Но как же так? Он мухи бы не обидел...
Последнее утверждение я мог бы оспорить, но вместо этого, сев напротив неё, сказал:
- Обстоятельства убийства туманны. Мы пытаемся прояснить картину, поэтому опрашиваем тех, с кем он общался незадолго до смерти. Вы ведь позволите задать вам пару вопросов? Поможете следствию?
