Соблюдая величайшую осторожность, чтобы не разорвать поток, я начинаю обшаривать внутреннее пространство квартиры - и буквально через пару шагов натыкаюсь на живое препятствие.
Точнее говоря, на препятствие, которое прежде было живым.
Это ощущение трудно с чем-либо спутать.
На полу недалеко от порога лежит мертвец.
Отдёргиваю щуп, прерываю поиск и делаю несколько глубоких вздохов подряд, пережидая лёгкую тошноту; параллельно обдумываю, как поступить.
В мои планы, разумеется, не входило сражаться с людьми-осколками в одиночку, без подстраховки - я не романтический рыцарь и трезво оцениваю собственные возможности. Но и поднимать переполох на весь город я до сего момента не торопился - во-первых, хотел собрать конкретные доказательства, чтобы не выглядеть голословным, а во-вторых, моё тщеславие требовало стать в расследовании незаменимой фигурой, которую нельзя будет отодвинуть при раздаче почестей и наград. Слишком хорошо мне известно, как с этим обстоит дело в крупных учреждениях.
Теперь, однако, пора поделиться сведениями; убийство - уже не из тех вещей, о которых можно умалчивать (а в том, что речь идёт именно об убийстве, сомнений нет). К тому же я всё равно не попаду в квартиру без посторонней помощи...
Снова сев в экипаж, называю кучеру адрес и, пока он правит по мокрым улицам, сочиняю записку, благо блокнот с карандашом наготове - привычка носить их всегда с собой, заведённая ещё в молодости, в очередной раз доказала свою полезность.
Сыскное отделение в нашем городе разделено на две неравные части и, соответственно, расположено по двум адресам. Большинство сыщиков, по понятным причинам, трудятся за рекой - там всегда хватает работы, особенно вблизи порта, но некоторые подвизались и на моём берегу. У нас тут своя специфика - уличная преступность почти отсутствует, а всякие нехорошие вещи совершаются в роскошных домах, владельцы которых смотрят на полицейских как на букашек; в общем, вопрос о том, в какой части города служба легче, не так уж прост, как может показаться на первый взгляд.
"Посюсторонние" следователи ютятся в неприметном особняке с унылыми клумбами. Я велю кучеру остановиться не прямо напротив входа, а чуть поодаль - не хочу, чтобы мой визит привлекал внимание. Возница берёт записку и шагает к воротам; надеюсь, долго ждать не придётся - адресату известно, что я не склонен к дурацким шуткам.
Через десять минут кучер возвращается, но уже не один, а в компании с невысоким седеющим господином в партикулярном платье, который, прикрывшись зонтом от дождя, разглядывает меня со сдержанным любопытством:
- Здравствуйте, магистр. Рад встрече, но удивлён. Вы, насколько помню, в отставке.
- Добрый день, Василий. Будем считать, что я ненадолго вернулся к службе. Раз вы откликнулись, то, полагаю, готовы ехать?
- Да. Сообщите детали, будьте добры.
Когда я с ним впервые столкнулся, он был рядовым филёром, но с тех пор успел дослужиться до чиновника по особым поручениям в сыскном отделении. Мне импонирует его въедливость, которая не уступает моей, а также лаконичная (если не сказать - лапидарная) манера излагать свои мысли, вносящая живительный диссонанс в хор бюрократических суесловий.
Но главное - у него тоже есть честолюбие плюс чутьё, подсказывающее, где можно рискнуть и отойти на шаг от устава.
- Садитесь, Василий. Как я указал в записке, появились свидетельства, что водное колдовство теперь используется людьми, причём в сугубо преступных целях. Один из таких колдунов, согласно моей гипотезе, организовал, а возможно - и сам совершил убийство. Тело лежит в квартире, куда мы едем. Я готов оказывать помощь следствию, но предложил бы действовать без лишнего шума, чтобы не спугнуть противника раньше времени. Решение, впрочем, остаётся за вами.
Он задаёт вопросы - как я оказался в том доме и на чём основаны мои подозрения. Я выдаю подредактированную версию, не упоминая пока о роли Елизаветы; мысль о водных чарах мне якобы пришла в контексте августовского всплеска, исходившего от реки, после чего я навестил Лукерью, а затем - старуху-гадалку.
К счастью, сыщик не успевает расспросить обо всём - поездка заканчивается. В очередной раз взобравшись по отвратительно-длинной лестнице, долго перевожу дыхание; Василий тем временем изучает дверной замок.
- Магистр, я уточняю. Основание для вторжения - ваше сообщение об опасности. Случай экстренный. Вы, если потребуется, подтвердите это под присягой?
- Да, подтвержу.
Он достаёт зачарованную отмычку, похожую на рейсфедер, и вставляет её в замочную скважину. Отмычки такого рода - полезнейшие штуковины, используются официально, но людей, которым они доверены, можно пересчитать по пальцам (во всяком случае, в нашем городе). Мне доводилось читать инструкцию, украшенную каскадом канцеляризмов, где с неохотой перечислялось, в каких случаях всё-таки допустимо применение данного инструмента без предварительного согласования с начальством.
Замок податливо щёлкает, и дверь открывается.
К сожалению, я не ошибся насчёт убийства.
В прихожей навзничь лежит служанка, и даже в полутьме хорошо заметен кровоподтёк у неё на лбу; глаза неподвижно уставились в потолок. Василий склоняется над ней, а я, отвернувшись, прохожу дальше.
У входа в комнату, где по-прежнему зашторены окна, обнаруживается ещё один труп - незнакомый мужчина лет тридцати в дешёвой пиджачной паре; на правой руке у него - железный кастет. Тело застыло в отвратно-перекрученной позе.
Стол опрокинут, массивное кресло тоже, а пол вокруг усыпан каменными обломками, словно тут расколотили горгулью. Обломки эти густо покрыты инеем, который почему-то до сих пор не растаял; они слишком мелкие, чтобы судить об исходной форме, однако догадка у меня есть...
Сыщик тоже заходит в комнату:
- Откуда эти камни, магистр?
- Это всё, что осталось от хозяйки квартиры.
Он смотрит на меня недоверчиво:
- Почему вы так думаете?
- Вчера, когда колдун попытался атаковать меня, у меня было ощущение, что я леденею и каменею. В моём случае этот процесс был прерван на полпути, но здесь его довели до конца. Так я, по крайней мере, предполагаю.
- То есть это те самые ледяные чары, о которых вы говорили?
- Да.
- И всё же поверить трудно.
- Мне тоже. Вторые сутки ломаю над этим голову.
- Хорошо, давайте реконструируем, что здесь конкретно произошло. Ваша версия.
Отвечаю без особых раздумий:
- Колдун почувствовал, что гадалка что-то узнала, и, взяв подручного, пришёл к ней, чтобы разобраться...
- "Разобраться" - в смысле "убить"?
- Сначала - допросить. Потому и явился лично.
- Понятно. Дальше?
- Его подручный (скорее всего, простой уголовник, пешка) ударил служанку кастетом, насмерть, потом сунулся непосредственно в комнату. Однако гадалка дала отпор - у неё, так сказать, нашлись свои козыри, чары личной защиты. Уголовник расстался с жизнью, но расчистил путь главарю. Ну а тот в итоге убил хозяйку, превратив её в камень-лёд и расколотив на куски...
