- Хорошо, Елизавета. Договорились.
- Спасибо! И, знаете, раз уж тестирование получилось такое странное, и история продолжается... Да-да, я помню, что не надо спешить! Просто теперь мне хочется прояснить ещё одну непонятность...
Её растерянность уже сменилась азартом, только не восторженно-ярким, как до каникул, а деловито-злым, непривычным.
- Я ведь упоминала? На берегу мне объяснили так: Митя пострадал не от чар, а из-за того, что раздавлен памятью. Вот именно такими словами. Я попыталась уточнить, но больше ничего не услышала. У вас есть догадки, учитель? А то я за эти дни чуть голову не сломала...
- К сожалению, и тут я пока бессилен. Если бы вы рассказали мне все подробности, без купюр, то, возможно, дело бы сдвинулось...
- Простите, учитель, я действительно не могу. Просто прошу вас - поразмышляйте, что означает та фраза насчёт памяти, ладно? А сейчас вас, наверное, дядя уже заждался...
- Я тоже хочу попросить вас кое о чём. В моё отсутствие не пытайтесь экспериментировать с вашими... гм... гипотетическими способностями, назовём их предварительно так. Сначала нужно навести справки - я этим займусь немедленно, а завтра расскажу вам о результатах, если таковые появятся. Ну и, конечно, отправлю записку мастеру, который устанавливал доску. Пусть придёт и проверит - вдруг у неё в самом деле сбилась настройка? Это было бы самое логичное объяснение... Вы же постарайтесь пока проявить терпение и ничего не предпринимайте. Обещаете?
Наблюдая за ней, я внутренне усмехаюсь. Всё-таки она слишком юна и чересчур хорошо воспитана, чтобы врать мне прямо в глаза, а потому мучительно подбирает слова и в конце концов выдаёт:
- Да, я буду осторожна.
- Не могли бы вы выразиться конкретнее?
- Ну, хорошо, хорошо! Не буду экспериментировать, потерплю! Сяду у себя в комнате и буду сидеть как кукла! Этого вы хотите?
- Такой вариант меня более чем устроит. И не забывайте, пожалуйста, что малое совершеннолетие наступило, и вы уже не ребёнок. Взросление подразумевает ответственность.
Блеснув своей неисчерпаемой мудростью, я прощаюсь и выхожу. Приятно, что, несмотря на конфуз с доской, я всё ещё сохраняю некий авторитет в глазах моей ученицы; разобраться с её проблемой - для меня отныне вопрос профессиональной гордости.
Наместник снова принимает меня в своём кабинете:
- Итак?
- С уверенностью могу констатировать: ваша племянница не способна ни к огненным, ни к воздушным, ни к живым чарам. Это официальное заключение.
Сам он дара лишён, но прекрасно знает, что именно эти три вида чар используются людьми, поэтому мой ответ звучит для него исчерпывающе. Впрочем, окажись я на его месте, мне бы тоже не пришло в голову что-либо дополнительно уточнять; инерция мышления - поистине великая сила...
- Я, признаться, испытываю некоторое облегчение, - говорит мой работодатель. - Будь у Лизы способности, это добавило бы хлопот, а мне достаточно и того, что случилось летом. Что она, кстати, вам сообщила?
- В общем и целом - то же самое, что и вам. Подробно описала свои действия со стынь-каплей, использованные методы концентрации...
- Увольте, магистр. Такие детали совершенно излишни. Но у вас ведь тоже есть ощущение, что она рассказывает не всё?
- Да, безусловно. Я пытаюсь установить факты. Впрочем, помимо них надо учесть и её эмоции - она, похоже, просто стесняется говорить о своей дружбе с этим Митяем, боится, что вы рассердитесь ещё больше...
- А как я, по-вашему, должен был реагировать? По головке её погладить?
- Помилуйте, ваше сиятельство, я не вправе судить о ваших с ней взаимоотношениях. Да и об этом юноше знаю лишь по её рассказам. Что с ним дальше случилось, после того как они расстались?
- Ничего особенного. Очнулся, живёт, хоть и забыл своё путешествие. Его не допрашивали всерьёз - Елизавета, предупреждая нас о последствиях, не лгала, это подтвердил колдун-дознаватель. Потом он, дознаватель, поговорил с родителями юнца... Там выяснился любопытный момент - их настойчиво склоняли к продаже пасеки, этот новый трест, который сейчас проявляет повышенную активность... Вот тоже ещё головная боль! Торгаши совсем обнаглели, готовы себя возомнить настоящей властью... Я давно искал повод их осадить, а тут как раз этот эпизод - посмотрим, что в итоге получится... Впрочем, вам это вряд ли интересно, магистр. Продолжайте заниматься с Елизаветой. Докладывайте, если узнаете что-то важное.
Я, откланявшись, повторяю свой утренний маршрут в обратном порядке - на лифте до первого этажа, в экипаже через парк до ворот, потом вдоль реки по набережной. Дождь уже прекратился, и солнце подглядывает в скважину между туч. Листва, с которой смыло августовскую пыль, наполнилась подзабытой зелёной свежестью; блестят витрины и мокрые тротуары.
Кучер уже готов привычно свернуть на улицу, где расположился мой дом, но тут я вмешиваюсь и вношу коррективы. Коль скоро в моих планах значится помощь Елизавете, пора приступать к сбору нужных сведений. Рассуждая с позиций формальной логики, я как серьёзный специалист должен был бы зарыться в книги, во всевозможные фолианты и манускрипты, чтобы через несколько часов (или дней) вынырнуть с готовым решением. Но я имею достаточно полное представление о содержимом местных библиотек, и мне заранее ясно, что в любом мало-мальски авторитетном издании будет сказано ровно то же, что я говорил своей ученице: появление водного дара у человека противоречит всем теоретических выкладкам. Меня же сейчас интересует вопрос, не могло ли случиться так, что теория в последнее время несколько расходится с практикой, а посему, как ни обидно для моих учёных седин, придётся воспользоваться альтернативным источником информации.
- Поезжай в Каштанчики.
Кучер невозмутимо кивает, и экипаж катится дальше к устью. К счастью, порт с его причалами, складами и всеми сопутствующими прелестями находится на другой стороне реки; мы держим путь в один из жилых районов, который можно назвать самым бедным среди богатых.
Вообще, престижность жилья в нашем славном городе - вещь довольно парадоксальная. Если вы желаете подчеркнуть свою принадлежность к высшему кругу, то вам нужно поселиться, во-первых, на том же берегу Медвянки, что и наместник, а во-вторых - как можно ближе к резиденции последнего. В результате, дом на унылой каменной улице, но зато неподалёку от замка будет стоить в разы дороже, чем точно такой же - прямо у моря, с великолепным видом. Каштанчики - это и есть район, где ютятся несчастные обладатели двухэтажных, а то и (подумать только!) одноэтажных вилл, построенных в сотне-другой шагов от полосы прибоя.
Мы прибываем по нужному адресу - дом окружён обширным, хоть и несколько запущенным садом. Здесь, в полном соответствии с топонимикой, вольготно растут каштаны; есть дряхлые, но всё ещё плодоносящие груши, яблони, сливы. А прямо над оградой нависли ореховые деревья; плоды, одетые в светло-зелёную кожуру, уже созревают, наливаются тяжестью, и меня вдруг одолевает мальчишеское желание сбить с ветки несколько штук. Я, однако, мужественно сдерживаюсь. Перекинув руку через калитку, отодвигаю щеколду с внутренней стороны и вступаю в сад.
