По-японски воинствующих монахов называют словом «сохей». Это слово состоит из двух иероглифов: первый – «со» – имеет значение «буддистский монах или священник», а второй – «хей» – «воин или солдат». Другое слово, которым в японских текстах обозначали воинствующих монахов, – «акусо», что переводится как «злой монах». В искусстве войны они ничуть не уступали формирующемуся в то же время сословию самураев, причем многие монастыри намеренно убеждали людей принять монашество только лишь ради того, чтобы обучиться военному делу. Этими рекрутами обычно оказывались беглые крестьяне или мелкие преступники, они же в основном и сражались за монастыри. Служение богам по традиции было делом благородных, однако даже многие священнослужители высокого ранга – гакусё (ученые-монахи) – охотно вступали в бой, если возникала такая необходимость. В Киото главным источником причиняемых монахами беспокойств была гора Хиэй, поэтому там они получили имя ямабуси («воины горы»). Нужно отметить, что изначально название «ямабуси» относилось исключительно к последователям секты Сюгендо. Эти монахи предпочитали предаваться духовным практикам и паломничеству и никогда не действовали в составе организованных армий. Но так как иероглиф «яма» означает «гора», выходцев с горы Хиэй также ошибочно называли «горными монахами», хотя они к секте Сюгендо никакого отношения не имели.
Воинствующий монах (сохей). Середина ХIX в. Токийский национальный музей.
Конечно, важным оружием монахов был страх перед богами, ведь монах мог любого проклясть, а это было очень страшно. Также у каждого из них были четки, нередко весьма крупные и тяжелые, и они были готовы в любую минуту «велеть своим бусинам» обрушить проклятие на голову того, кто их обидит, а это было «весомое проклятие»! Это особенно действовало на придворных, жизнь которых была подчинена строгим требованиям религии и которые верили во всевозможные предзнаменования и предсказания. Гора Хиэй была их священным стражем, несмотря на то что этот дом божий давно уже превратился в самое настоящее логово разбойников. Вероятно, что из каждых пяти монахов-воинов четверо даже не проходили настоящего обряда посвящения, а ограничивались только лишь символическим бритьем головы. Однако большинство мирян об этом просто не задумывалось, предпочитая видеть в каждом монахе – монаха!
Еще одним средством воздействия на непокорных, кем бы они ни были, являлся большой переносной и богато украшенный позолотой микоси (ковчег), в котором, как считалось, обитало божество. Его переносили на длинных шестах до двадцати монахов сразу. Враждебные действия против микоси расценивались как нападение на самих богов, то есть обычно на такое святотатство никто не решался. И вот такие микоси монахи просто оставляли на улице, а сами возвращались на гору. Так они и стояли там на страх горожанам, пока все требования монахов не были удовлетворены.
Впрочем, значительно чаще свою воинственность монахи проявляли не в отношении горожан, а в распрях друг с другом. Причем возникали они обычно из-за земли или престижа, а заканчивались нередко сожжением враждебного монастыря. В 989 и 1006 гг. Энрякудзи воевал против Кофукудзи. Затем в 1081 году Энрякудзи объединился против Кофукудзи с Миидэра, и во время этого столкновения монахи Кофукудзи сожгли храм Миидэра и захватили много добычи. В том же году монахи Энрякудзи поссорились с Миидэра и снова сожгли его. В 1113 году воинственные монахи Энрякудзи сожгли храм Киёмидзу из-за разногласий, связанных с выбором тамошнего настоятеля, а в 1140 году Энрякудзи вновь объявил войну храму Миидэра, в то время как в 1142 году его монахи, в свою очередь, напали на Энрякудзи. То есть получалось так, что войны между различными монастырями велись практически непрерывно.
Японский храм и крестьянский амбар для хранения запасов были внешне очень похожи…
Об ожесточенности боевых действий между монастырями свидетельствует пример с сожжением в 1081 году монастыря Миидэра, где уничтоженными оказалось 294 зала, 15 хранилищ священных сутр, 6 звонниц, 4 трапезных, 624 монашеские обители и более 1500 жилых домов – то есть, по сути дела, весь монастырский комплекс, за исключением нескольких зданий. Вслед за этим монахи Миидэра, в свою очередь, двинулись на Энрякудзи с большой армией. Правительство, сильно обеспокоенное братоубийственной войной между монахами, послало солдат, чтобы их усмирить, однако в сентябре военные действия возобновились, а в столице пошли слухи, что оба монастыря готовы объединиться и напасть на Киото. Императорский двор в полном ужасе обратился к единственной силе, способной противостоять такому вторжению, – самураям и для защиты столицы назначил сёгуном Минамото Ёсииэ. Самураи укрепили столицу, но ожидавшееся нападение так и не состоялось, и звание это с себя Минамото сложил.
Бисямон – бог – покровитель воинов. Но помогал он только храбрым, а трусов не жаловал! Выставка «Самураи. 47 ронинов». Москва.
Десять лет спустя, в 1092 году, императорский двор вновь был вынужден использовать Минамото против монахов. По поручению правительства Минамото Ёситика, второй сын Ёсииэ, конфисковал поместье в провинции Мино, недавно основанное Энрякудзи. Он вполне справедливо считал, что он всего лишь поступает в соответствии с законом, запрещавшим храмам торговать землей. Монахи тем не менее настаивали на своем и послали большое войско в Киото. Только столкнувшись с силами Минамото, они нехотя отступили.
Тем не менее, несмотря на все их бунтарство, императорская фамилия продолжала одаривать монастыри землями, золотом и серебром. Возможно, двор надеялся таким образом завоевать их расположение и заручиться поддержкой со стороны богов, однако те подарки принимали охотно, а вот с божьей помощью не спешили. Зато каждый раз, когда двор пытался вмешаться в дела духовенства, поднимался страшный шум, и ярость монахов выплескивалась на улицы столицы. Причем правительство имело силы, чтобы разоружить монастыри, но все, кто ему подчинялся, были слишком ревностными буддистами и не решались поступить с монахами так, как те явно того заслуживали.
Впрочем, страх перед божеством даже в то время имел место далеко не всегда. Например, в 1146 году молодой самурай по имени Тайра Киёмори с полным пренебрежением к религиозным предрассудкам пустил в микоси стрелу. Стрела ударила в висевший перед ковчегом гонг, раздался звон, разнося весть о неслыханном святотатстве. Разгневанные нападением на микоси, монахи Энрякудзи послали в Киото 7000 монахов-воинов, которые, выкрикивая всевозможные проклятия, потребовали немедленной высылки Киёмори из столицы. Императора уговаривали подписать указ об изгнании, однако двор, безопасность которого теперь целиком и полностью зависела от самураев, оправдал Киёмори, приговорив его лишь к выплате небольшого штрафа.
