Существовали различные способы выполнения разрезов. Самым обычным был прямой горизонтальный разрез живота, слева направо, в конце которого делался резкий рывок лезвием вверх. Таким образом открывалось место, откуда могли выпасть внутренности – хара и таким образом символически открыть истинные намерения самурая.
Сильные духом самураи применяли более сложный способ совершения сэппуку – дзюмондзи гири. После обычного горизонтального разреза они извлекали нож и делали вертикальный разрез снизу вверх по животу от пупка до диафрагмы. В результате резаные раны образовывали крест, или японскую цифру «10» – дзю.
Самурай, пытающийся смыть с себя особый позор, после выпадения внутренностей еще и омывал их в стоящей перед ним чаше с водой и вкладывал обратно к себе в живот, очищая себя, таким образом, перед смертью. Затем следовало наклониться вперед, не сгибая при этом спину. Шею следовало держать прямо, чтобы кайсяку было легче отрубить голову. Только теперь самурай мог подать левой рукой ему знак, и тот с одного удара должен был лишить его головы. При этом рубить голову следовало умеючи, чтобы оставить лоскут кожи на шее и голова при этом упала на грудь, а не покатилась по земле. Ведь она могла бы забрызгать кровью свидетелей и приглашенных, а это считалось очень дурным тоном и говорило о неумении кайсяку владеть мечом. Затем голову окончательно отделяли от туловища, приводили в порядок и… отправляли сюзерену покойного, чтобы он на нее поглядел! После совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома или дворца предлагал им чай и сладости.
Массовое самоубийство на поле боя. Ксилография Цукиока Ёситоси.
Интересно, что сам меч, участвующий в сэппуку, тоже очищали, причем не после отделения головы от тела, а перед этим, поливая на клинок водой, что означало его очищение от какого бы то ни было зла, которое он мог бы принести самоубийце. А поскольку японцы свято верили в очищающую силу воды, то после этого клинок как бы рождался заново, и… им можно было рубить голову уже кому угодно!
Женщины также совершали сэппуку, но иначе, чем мужчины. Поскольку считалось, что они не обладают достаточным самообладанием и внутренней силой, им разрешалось умереть быстро, просто перерезав себе кровеносные сосуды на шее кинжалом кайкэн, который обычно вручался жене самурая в качестве подарка на свадьбе. Назывался такой способ самоубийства дзигай, что означает «уничтожение самой себя». Короткий меч (вакидзаси) также вручался каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия, и в принципе они могли им точно так же воспользоваться. Слабые духом самураи могли подать знак, даже и не вспарывая себе живот, и им тут же отрубали голову, вот только такая смерть считалась «не мужественной» и «не красивой».
Книга в книге. «Он умер лучше всех»
Даймё Касиги-ябу в романе «Сёгун» совершает предательство, и за это его сюзерен приказал совершить ему сэппуку.
Оми спешился и распаковывал голову.
– Господин Касиги Ябу выполнил ваш приказ, господин, точно перед полуднем.
Голова была свежевымыта, волосы приведены в порядок и насажена на кол, укрепленный на небольшом основании, – его обычно использовали для осмотра. Торанага оглядел врага, как делал это десятки тысяч раз за свою жизнь. Он всегда в таких случаях думал: «Какова-то будет моя собственная голова?.. Вот ее рассматривает его враг, его победитель… Что она выражает? Ужас, боль, гнев, страх? А может, все сразу? Или вообще ничего… Хорошо бы – достоинство…» На мертвом лице Ябу читалась лишь его безумная ярость, губы раскрылись в отчаянном вызове…
– Он умер хорошо?
– Лучше всех, кого я когда-либо видел, господин. Господин Хиро-Мацу сказал то же самое. Два разреза, потом третий – в горло. Без посторонней помощи и без звука. Вот его завещание.
– Вы снесли ему голову одним ударом?
– Да, господин.
– А что он написал перед смертью?
Оми прочитал:
Что – облака,
Если не оправдание?
Что – наша жизнь,
Если не бегство от смерти?
Торанага улыбнулся.
– Интересно, – заметил он.
Урамацу Таканао сбит с ног снегом, упавшим с ветки, которую он сам же и срубил, тренируясь с мечом. Как известно, от великого до смешного всего один шаг. Впрочем, это не удивительно, поскольку ростом он был в шесть сяку – то есть 181,8 см и, несомненно, среди низкорослых японцев выглядел очень высоким и отличался большой физической силой.
Ода Нобутака (1558–1583), сын полководца Ода Нобунага, на этой гравюре Утагава Куниёси показан сидящим перед своим штандартом в виде золотого зонтика и хата дзируси с красно-белыми полосами.
Глава 21
Знамена самураев
Осенью поздней
Ни один не сравнится цветок
С белою хризантемой.
Ты ей место свое уступи,
Сторонись ее, утренний иней!
Сайгё (Сато Норикиё) (1118–1190)
[21]
Начнем с того, что геральдика в Японии имела то же значение, что и в средневековой Европе. Герб или эмблема помогали опознать павшего и заслужить награду его победителю, принесшему своему господину отрубленную голову в качестве свидетельства своего подвига. Такая практика издавна существовала в Японии, и вот тут-то уж без знаков опознавания обойтись было ну просто невозможно. Однако если в Европе гербы рыцарей помещались на щитах, то у японских воинов из-за их отсутствия эти знаки, моны, приходилось носить на одежде и доспехах. Что касается тех же флагов, то первыми заметными издали геральдическими штандартами полководцев стали хата дзируси, представлявшие собой узкие «вымпелы», свисавшие с горизонтальных поперечин, прикрепленных в верхней части длинного Т-образного древка. Во время сражения их несли пешие и конные воины, сопровождавшие элитные отряды конных лучников-самураев.
В отличие от европейских гербов японские моны были очень просты и легче запоминались, а кроме того, их было достаточно легко изобразить и на этих самых хата-дзируси. Черный рисунок на белом либо красном фоне – вот вам и все знамя, причем заметное даже издалека. Ничего проще нельзя и придумать, потому что изображались на этих монах черный круг на белом поле, рисовый серп, цветок павлонии, а то и просто какой-нибудь иероглиф – например, входящий в имя того, кому принадлежал этот флаг. Именно такими были, кстати, хата дзируси самых известных соперничавших кланов японского Средневековья, Минамото и Тайра. У Тайра они были красными со стилизованным изображением черной бабочки, а у Минамото – белые с растительным мотивом в виде цветка горечавки. Изображали моны также на ибаку или маку – огромных матерчатых ширмах, которыми окружали то место, где полководец со своим штабом находился во время сражения, и на кусках ткани, крепившихся на шлеме – каса дзируси («значок на шлеме»), и на обоих наплечниках содэ дзируси («наплечный значок»), ставших первыми опознавательными знаками японских самураев.
