Бретт кивает.
– У нас есть такое выражение: дом там, где сердце.
Тала размыкает сухие губы в понимании.
– Это очень умно.
Лайла стоит на коленях, перебирая бахрому коврика из лоскутков, который находится в процессе.
– Спасибо, – вежливо говорит она, отчего у меня сводит зубы. С каких это пор женщины начали возвращать комплимент с помощью «спасибо»?
* * *
На светлой веранде мы сталкиваемся со старушкой, ее лицо иссушено солнцем, и молодой девушкой, которая стоит на коленях возле гончарного круга. Они выглядят так, словно окунулись в грязевую ванну в дорогом калифорнийском спа. Лайла выкрикивает имя – Квеллер? – и девочка поднимает голову, прикрывая глаза рукой.
– Лайла, – определяет она. Девочка ждет, когда остановится гончарный круг, и поднимается, без улыбки сложив руки в области таза. Она высокая и угловатая, как и Лайла, и в сравнении с другими местными ее вещи больше всего похожи на одежду: бело-голубой топ с длинными рукавами, широкие ярко-голубые джинсы и потускневший оранжевый головной платок, отодвинутый со лба настолько, что я вижу ее пробор набок. Морской топ, джинсы, яркий платок, пробор. Надо же, а старбаксовские шлюшки имеют влияние.
Лайла визжит.
– Можешь поверить, что я здесь?
Я снова скрежещу зубами. «Можешь поверить, что я здесь». Начинать общение с того, что «все крутится вокруг меня», – это так свойственно для реалити-шоу. Нарциссическое воспитание.
Квеллер закрывает глаза и кивает, она может в это поверить. Это как наблюдать за первой встречей двух людей, познакомившихся в Tinder, когда один из них явно не по рангу второму. Квеллер в одном лишь наклоне грязной головы выказывает больше самообладания, чем вся изворотливая семейка Кортни.
Лайла переводит взгляд влево – я вижу это! Она проверяет, снимает ли ее Марк! – и подходит к Квеллер, раскинув руки в стороны, как Кейт Уинслет на носу «Титаника». Кажется, Квеллер не хочется обниматься, но приходится – как заложнице убогой империи SPOKE.
– Квеллер – одна из наших популярных рукодельниц в Qualb, – сообщает нам Лайла, приобнимая Квеллер за талию. – Она делает самые красивые расписные вазы.
Ожидаю, что Квеллер покраснеет под высохшим слоем глины на щеках и передаст комплимент старушке, которая всему ее научила. Но она, как и Лайла, всего лишь отвечает: «Спасибо». Даже в этой бедной стране третьего мира новое поколение девочек умеет делать то, чему я так и не научилась: принимать комплименты. И я не собираюсь маскировать это под высокопарный слог – хреново, что я слишком поздно это уяснила.
* * *
Не могу больше и секунды вытерпеть этого Лайла&Квеллер шоу, поэтому ускользаю в автобус, пока остальные отправляются на встречу с пекарями и прессовщицами оливкового масла. Водитель покуривает, прислонившись к переднему бамперу. Я начинаю объяснять ему, что ищу роутер вай-фай, потому что жду важных новостей из дома, но потом понимаю, что он либо не врубается, либо ему наплевать.
Залезаю на переднее пассажирское сиденье и включаю роутер. От пота солнечные очки сползают по носу, но я терпеливо жду, когда перестанет мигать световой сигнал.
Ну наконец-то – соединение установлено. Обновляю отчет The Smoking Gun, и вот он, наверху страницы. «Копаемся… в брехне Охотницы за целями Стефани Клиффорд». Я смеюсь. Да, такя фигня свойственна New York Post.
Номинированный на «Оскар» режиссер раскрывает, что ей известно.
Несколько месяцев назад она окрестила мемуары Охотницы «своим следующим большим проектом», назвав его «шокирующим, душераздирающим и важным».
Но анализ бестселлера номер один от Клиффордс, разошедшегося миллионным тиражом всего за пять месяцев, показывает, что самое шокирующее в мемуарах Клиффордс – то, что это и не мемуары вовсе.
Больничные записи, отчеты полиции и интервью с персоналом в центре реабилитации, куда Клиффордс, как она утверждает, поместила свою мать после сдачи в ломбард бриллиантов приемной матери, поставили под сомнение многие ключевые моменты в книге. После нескольких месяцев тщательной проверки фактов The Smoking Gun может первым сообщить, что тридцатичетырехлетняя писательница приукрасила и в некоторых случаях полностью исказила подробности своих отношений с биологической матерью и ее соседом из Пенсильвании, в которого она влюбилась, пока ее искала.
По-видимому, Клиффордс сошло с рук подслащивание правды, потому что она на самом деле сирота. Ее приемная мать умерла в 2011 году. Чуть ранее в этом году Клиффордс процитировали в New York Times: «Наверное, я наконец осмелилась рассказать свою историю, поскольку больше не обременена защитой чувств моей приемной мамы. Она бы ужаснулась, узнав правду».
В то время как Клиффордс утверждает, что ее биологическая мать умерла у нее на руках, когда ей было всего семнадцать, больничные записи показывают, что Шейла Лотт умерла в 2004 году в реабилитационном центре South Ridge в Ньюарке, Нью-Джерси, когда Клиффордс было двадцать и она перешла на второй курс Колгейтского университета.
Есть еще одно огромное несоответствие – «Эй Джей», восемнадцатилетний сосед Шейлы Лотт, которого Клиффордс назвала своим любовником и обидчиком. Клиффордс утверждает, что в первый день поиска биологической матери она познакомилась и завязала восьмимесячную интрижку с местной звездой футбола, который жил по соседству с ее матерью. Клиффордс получила свою долю сочувствия за то, что объявила себя жертвой домашнего насилия, тогда как, по статистике, темнокожие женщины более подвержены насилию со стороны романтического партнера и менее склонны выдвигать обвинение своим обидчикам. Пока что The Smoking Gun не удалось идентифицировать «Эй Джея».
Прокручиваю кучу рекламы и щелкаю «Далее». Впереди еще шесть страниц, но экран слишком долго светится белым. Я смотрю на вай-фай. Сдохла батарея.
– Там ваши друзья, – говорит водитель, показывая сигаретой на наш передвижной спектакль, похожий на шествующего на параде китайского дракона, Бретт в качестве яркой головы, а Лиза – острый хвост. Марк снимает Келли и Джен, когда они начинают выгружать из грузового фургона велосипеды, Лорен услужливо не вмешивается. Бретт играет роль фейсконтроля, широко распростерла руки, чтобы удержать прыгающих ребят. «Потерпите, – смеется она. – Вы прокатитесь на них. Просто потерпите».
Замечаю, как на участке молодой травы, окруженном скалистыми утесами, две девочки в оранжевых головных платках делают селфи. Это Лайла и Квеллер, которая, похоже, подарила такой же платок своей напористой американской подруге. С моего места они могли бы показаться сестрами. И в любой другой день это было бы мило.
Кого я обманываю? Я фыркаю и обедаю таблетками и водкой, которую возит с собой Лорен в бутылке из-под воды. Потребуется еще одна жизнь, чтобы в таком ключе подумать об этих двоих.
* * *
