Мэр был важен! Поэтому на Пятую авеню, где находилась его резиденция, были направлены самые лучшие и надёжные: большая часть просочившихся в город «диких», самые спокойные, умеющие держать себя в руках ганфайтеры и некоторое количество местных, но находящихся под полным контролем людей О’Галлахана. Местные нужны были ещё и по той причине, что именно они должны были символизировать «обращение простых нью-йоркцев к своему мэру» с определённой целью – защиты их от произвола федеральной власти с повышенными налогами, дешевеющими бумажными деньгами, призывом, вознёй с неграми и прочими явлениями, которые не нравились немалому числу жителей Нью-Йорка.
К слову сказать, именно к Пятой авеню он сейчас и направлялся. Нужно было лично убедиться в том, что лучший из имеющихся у него в распоряжении отрядов сумел выполнить задачу. А дальше… Дальше всё зависело исключительно от Фернандо Вуда.
США, Нью-Йорк, резиденция мэра,
сентябрь 1862 года
Уже не первый день у Фернандо Вуда было откровенно плохое настроение. А всё исключительно из-за инициатив Вашингтона. Нет, он давно привык к тому, что у федеральных властей в принципе отсутствует чувство меры и разговаривать с политическими противниками они давно разучились. С настоящими противниками во внутренней политике, а не с как бы противниками. Иначе не было бы ничего из числа того, что привело сперва к сецессии, а потом и к началу гражданской войны.
И вот очередное не самое умное решение – обширный массовый призыв из числа жителей Нью-Йорка. Того самого города, где симпатии к Линкольну, даже изначально бывшие не самыми великими, падали с каждым месяцем.
Он предупреждал как прибывших из столицы чиновников военного министерства, так и начальника полиции собственного города, Джона Кеннеди, о необходимости вникнуть в обстановку, не бросаться с головой. Помогло ли? Он надеялся, что да.
Надежды редко когда сбываются. Это он понял часов в одиннадцать, когда к нему в кабинет, забыв даже постучаться, ворвался Джек Гарфилд, один из его секретарей, юноша из хорошей семьи и с планами сделать карьеру. Вид у него был… страшный. Точнее, вид человека, который принёс страшные известия.
– Господин мэр, в городе бунт! – с ходу выпалил секретарь, жадно глотая воздух. – Атакованы полицейские участки. В двух не осталось никого. Совсем никого!
– Как это никого? Куда они делись? Говорите точнее.
– Все… убиты, – нервно сглотнул Гарфилд, но постарался взять себя в руки и продолжил: – Седьмой участок тоже сожжён, но там уцелели несколько человек. Говорят о том, что сначала в них кидали камни, потом бутылки с керосином. И как только они вынуждены были стрелять – по ним тоже стали. Другие люди, не эти, которых призывали. Хорошо одетые, вооружённые револьверами и многозарядными винтовками.
– Кто? – не позволяя себе терять присутствия духа, отрывисто пролаял Вуд. – Не говори, что банды. Они не посмеют.
– Не банды, – помотал головой Гарфилд. – Стрелки. Хорошие стрелки. Раненых не оставляли, добивали выстрелом в голову. А призывники, большей частью ирландцы, разбирали оружие убитых полицейских. И это…
– Это ещё не всё, я понял. Где ещё нападения?
– Арсенал захвачен, охрана убита или разбежалась. Нападение на управление полиции. Джон Кеннеди жив, атака отбита.
Фернандо Вуд набрал побольше воздуха в грудь, чтобы как следует наорать на секретаря за то, что тот лишь сейчас соизволил доложить, но вдруг в голову пришла мысль, которую не стоило так сразу отбрасывать. И он очень хотел оказаться неправым.
– Джек, скажи мне, что ты просто не хотел меня беспокоить раньше времени. Что эти нападения не были одновременными.
– Но они такими и были, господин мэр, – переступил с ноги на ногу секретарь, не отводя взгляда. – Никто ничего не понимает! Зато начальник полиции собирает всех своих людей. Тех, кто ещё жив, кто сегодня не должен был выходить на работу. И ещё важное… В Вашингтон уже телеграфировали или вот-вот телеграфируют. Этот бунт надо подавить.
Подавить бунт… Надо, но вот кем, какими силами? Про регулярную армию и говорить нечего, ополчение из города тоже было отправлено на помощь армии Гранта и достаточно давно.
Добровольцы? А из каких запасов их вооружать, если городской арсенал захвачен бунтовщиками? Попробовать отбить? Джон Кеннеди уже попробовал бы это сделать, будь у него уверенность, что подобный шаг не окажется совсем печальным для его людей. Тех, которые ещё живы. Сделать же это спустя некоторое время, собравшись с силами – значило отбить лишь само здание и в лучшем случае малую часть оружия и боеприпасов. Ведь бунтовщики, если их лидеры не глупы – а они явно не были глупы, учитывая успешность их действий – наверняка успели вывезти содержимое и сейчас начали распределять оружие среди своих сторонников. Количество сторонников явно окажется немалым. Мэр хорошо представлял себе нынешнюю обстановку в городе. Ту самую, которую федеральная власть так долго и тщательно накаляла, не обращая внимания на его многочисленные предупреждения.
С невесёлыми мыслями Вуд отдавал распоряжения, понимая, что промедление в сложившейся ситуации может сделать её ещё более опасной. Что можно было сделать? Послать сообщение в форты Нью-Йоркской гавани, поскольку именно в них было хоть какое-то внушительное число солдат. Уж половину там находящегося состава они могли выделить без того, чтобы серьёзно не снизить боеспособность.
Он успел, наряду с прочими, отдать и этот приказ. Более того, удостовериться, что его начали исполнять. Но тут случилось другое, совсем уж из ряда вон выходящее событие. Стрельба возле его резиденции. Крики, стоны раненых, приказы бросить оружие и не сопротивляться, если не хотят получить по паре пуль в голову. И вот менее чем через полчаса часть охраны убита и ранена, другая же часть, как и почти все гражданские, жмутся у стен, находясь под прицелом неразговорчивых людей с револьверами. Ну, а эти самые вооружённые люди полностью и целиком захватили как резиденцию мэра, так и его самого стороной не обошли. Хотя обращались с находящимися внутри очень даже учтиво. Даже с охраной, позаботившись о том, чтобы раненые получили необходимую помощь.
Вуд имел возможность убедиться, что захватившие его резиденцию люди делятся на две группы. Первая, менее многочисленная – те самые рабочие фабрик, порта и просто обитатели не самых лучших, мягко говоря, районов города, которые и должны были подпасть под призыв по задумке вашингтонских умников. Да, они были вооружены как винтовками, так и револьверами, но было видно, что пользоваться этим оружием умеют далеко не все. Хорошо пользоваться, конечно же, поскольку направить ту же винтовку в сторону цели, нажать на спуск и перезарядить – тут большого ума не требуется. Ну и, оказавшись в непривычной им роскошной обстановке, эти люди выглядели немного подавленными, чувствовали себя неуверенно.
Зато другая часть производила совсем другое впечатление. Хорошо одетые, спокойные, несуетливые. На обстановку им было плевать, на самого мэра и работников мэрии тоже. Зато оружие казалось естественным продолжением их рук. Более того, оно было не однотипным. Разные типы револьверов, винтовки системы «генри», двуствольные дробовики просто и дробовики со специально укороченными стволами. Патронташи, кобуры, петли для дробовиков и винтовок с внутренней стороны плащей или курток… Это могло означать лишь одно – к нему в гости пожаловали наёмники-ганфайтеры. Вуд был достаточно осведомлён об этой довольно своеобразной человеческой породе, хотя сам сталкивался с ними редко.
