Несмотря на то что Амрик Сингх беспощадно преследовал боевиков и убивал их, он считал — во всяком случае, лучших из них — заслуживающими его восхищения. Было известно, что он отдавал им последний долг во время их похорон, включая несколько случаев, когда сам приводил в исполнение свои приговоры. (Один из боевиков даже удостоился ружейного салюта.) Он не уважал и, мало того, презирал правозащитников — по преимуществу адвокатов, журналистов и газетных издателей. По его мнению, это были жалкие черви, портившие правила великой игры своими постоянными жалобами и нытьем. Каждый раз, когда Амрик Сингх получал разрешение взять одного из таких правозащитников или «нейтрализовать» его (эти разрешения никогда не давались в форме приказа убить, но, обычно, в виде отсутствия приказа не убивать), он с большим удовольствием исполнял свой долг. Случай с Джалибом Кадри был совершенно иного рода. Амрику приказали просто запугать этого человека и некоторое время подержать его под стражей. Но все пошло не так. Джалиб Кадри совершил ошибку — он не испугался и начал отвечать на угрозы и запугивания. Амрик Сингх страшно жалел о том, что утратил самообладание и перестал себя контролировать. Еще больше он жалел о том, что из-за этого Джалиба ему пришлось ликвидировать своего друга и товарища, «ихвана» Салима Годжри. Им было что вспомнить — ему и Салиму Годжри. Амрик понимал, что, повернись все по-другому и окажись он на месте друга, Салим Годжри поступил бы с ним точно так же. И он, Амрик Сингх, понял бы Салима Годжри. Во всяком случае он всячески убеждал себя в этом. Из всего, что он делал, убийство Салима Годжри заставило Амрика Сингха остановиться. Салим Годжри был единственным человеком в мире — жена не входила в это число, — к которому майор Амрик Сингх испытывал чувство, пусть и отдаленно, но похожее на любовь. Он остро это чувствовал, когда нажимал спусковой крючок пистолета, приставленного к голове Салима.
Тем не менее Амрик Сингх не был склонен к рефлексии и быстро преодолевал подобные неприятности. Сидя напротив Мусы, майор Амрик Сингх был самим собой, высокомерным и уверенным в себе. Да, его отстранили от оперативной работы и посадили за штабные бумаги, но он пока не осознал все значение этого. Время от времени он еще участвовал в полевых операциях. Его привлекали в случаях, когда он знал местность или людей, которых предстояло брать. Амрик Сингх оправился от удара.
В кабинет принесли офицерские бисквиты и чай. Сначала Муса услышал тихое позвякивание чашек и только потом увидел человека, принесшего их. Он и Муса сразу узнали друг друга, но выражения их лиц ни на йоту не изменились. Амрик Сингх пристально наблюдал за ними обоими. Казалось, из комнаты выкачали воздух. Стало невозможно дышать. Дыхание пришлось симулировать.
Джунаид Ахмед-шах был командиром одного из отрядов «Хизб-уль-Муджахидин». Его схватили несколько месяцев назад, когда он сделал самую распространенную ошибку — навестил жену и маленького ребенка глухой ночью. Солдаты уже поджидали его на подступах к дому. Это был высокий, стройный и гибкий мужчина, известный своей красотой и беззаветным мужеством. Когда-то у него были волосы до плеч и борода. Теперь он был чисто выбрит, а волосы были коротко подстрижены, как у военного. Тусклые запавшие глаза с полным безразличием взирали на мир из темных глазниц. На нем были надеты тренировочные штаны, едва достававшие до середины икр, шерстяные гольфы, армейские ботинки и красная, траченная молью официантская ливрея с латунными пуговицами. Куртка была ему мала, что придавало всей фигуре Джунаида комичный вид. Руки его дрожали, заставляя вибрировать посуду на подносе.
— Ты немного заблудился. Но что ты теперь думаешь? — спросил Амрик Сингх у Джунаида.
— Джи дженааб! Джай Хинд! («Да, сэр. Победа Индии!»)
Джунаид отдал честь и вышел. Амрик Сингх снова повернулся к Мусе, всем своим видом демонстрируя соболезнование.
— То, что случилось с тобой, не должно случаться ни с кем. Ты наверняка потрясен. Возьми крекер. Это пойдет тебе на пользу. Здесь половина сахара, половина соли.
Муса не ответил.
Амрик Сингх допил чай. Муса не притронулся к своей чашке.
— Ты ведь по специальности инженер, не так ли?
— Нет, я архитектор.
— Я хочу тебе помочь. Знаешь, армии очень нужны инженеры. Для тебя есть работа. Очень хорошо оплачиваемая работа. Строительство заграждений, сиротских приютов, рекреационных центров, спортивных залов для молодых людей. Да, да, даже здесь это нужно… Я могу обеспечить тебя хорошими контрактами. По крайней мере, мы можем хоть что-то для тебя сделать.
Муса, не подняв головы, притронулся пальцем к шипу на раковине какого-то моллюска.
— Я под арестом или вы разрешаете мне уйти?
Муса не смотрел на Амрика Сингха и не увидел, как в глазах офицера промелькнул гнев, который тотчас угас.
— Ты можешь идти.
Амрик Сингх не поднялся из-за стола, когда Муса встал и вышел из кабинета. Майор Амрик Сингх позвонил и приказал ординарцу проводить Мусу к выходу.
Внизу, в фойе кинотеатра, наступил перерыв в пытках. Солдатам разливали чай из огромного чайника. Выставили холодную самсу в железных ведрах — по две на человека. Муса пересек фойе, не отрывая взгляд от избитого окровавленного парнишки, которого он хорошо знал. Он знал, что его мать ходит от одного лагеря к другому, тщетно стараясь узнать, где находится ее мальчик. Это могло продолжаться целую вечность. «Хоть что-то хорошее вышло из этого ужаса», — подумал Муса.
Он был уже у выхода, когда на лестничной площадке появился лучезарно улыбающийся Амрик Сингх, разительно не похожий на мрачного верзилу, с которым Муса только что расстался в кабинете. Голос майора загремел над фойе:
— Арре хузур! Эк чиз майн билкул бхул гайя тха! («Я же напрочь забыл одну вещь!»)
Все — и палачи и жертвы — разом посмотрели на майора. Прекрасно сознавая, что стал центром всеобщего внимания, Амрик Сингх пружинисто сбежал вниз по лестнице, как радушный хозяин, провожающий дорогого гостя. Он обнял Мусу и сунул ему в руку принесенный с собой пакет.
— Это твоему отцу. Скажи, что я заказал это специально для него.
В пакете была бутылка виски «Ред Стаг».
В фойе наступила полная тишина. Все — зрители и участники — прекрасно поняли подтекст разыгранного Амриком Сингхом сценария. Если Муса отвергнет подарок, то это будет открытым объявлением войны и смертным приговором. Если же Муса примет подарок, то это будет означать лишь то, что Амрик Сингх доверит его исполнение боевикам. Он прекрасно понимал, что весть о подарке разнесется по всей округе, о ней узнают все группировки боевиков, и, какими бы ни были их внутренние разногласия, они все сходились в одном — коллаборационисты заслуживают смерти. Мало того, питье виски — даже не коллаборационистами — было поступком, недопустимым для мусульманина.
Муса подошел к стойке бывшего буфета и поставил бутылку на нее.
— Мой отец не пьет.
— Арре, зачем скрывать? В этом нет ничего постыдного. Твой отец пьет, я же знаю! И ты сам это прекрасно знаешь. Я купил эту бутылку специально для него. Но хорошо. Я сам отдам ее ему.
