В то время моя подруга Манприт, журналистка, работала в Сринагаре. Она выяснила, кто ложно обвинял моего мужа и кто на самом деле убил Джалиба Кадри. Она и моя мать пошли в полицейский участок, чтобы сообщить эти сведения. В полиции не стали слушать мать, потому что она женщина и, мало того, родственница подозреваемого. Но дело еще и в том, что в Джамму и Кашмире большинство полицейских — мусульмане. Старший полицейский следователь сказал: «Если захочу, я спалю вас заживо. У меня вполне хватит на это власти».
Через год полицейские подразделения окружили колонию Джавахар-Нагар, где я тогда жила одна, без мужа, и начали прочесывать дома. Они постучали в дверь и вошли. Схватив меня за волосы, полицейские выволокли меня с третьего этажа на первый. Один из полицейских взял сына. Они похитили все мои драгоценности. По дороге они все время пинали и били меня, повторяя: «Это семья Амрика Сингха, убившего Кадри!» В полицейском участке меня привязали к деревянной лавке и начали избивать. Они били меня по голове резиновой дубинкой. Они говорили: «Мы превратим тебя в овощ до конца твоих дней». Человек, обутый в подкованные ботинки, бил меня ногами по груди и животу. Потом они прижали мне ноги деревянными брусьями, смазали гелем тело и кисти и принялись бить током. Они требовали, чтобы я оговорила мужа. В полицейском участке меня продержали два дня. Сына они содержали в соседнем помещении и говорили, что я увижу его только после того, как дам нужные показания. В конце концов они меня все же отпустили и я снова увидела сына. Мы оба долго плакали. Я не могла идти, потому что у меня сильно болели ноги. Добрый рикша отвез нас в дом моей матери.
Ни один врач не соглашался меня лечить из страха, что будет убит мусульманскими террористами. За мной и мужем постоянно следили. Жизнь для нас стала невыносима.
Через три года мы покинули Кашмир и переехали в Джамму. В 2003 году мы покинули Индию и уехали в Канаду. Мы подали прошение о предоставлении убежища, но нам отказали. Это было жестоко. Мы нуждались в помощи. Мы представили все доказательства, но нам все равно отказали. В октябре 2005 года мы приехали в Сиэтл. Муж получил работу водителя грузовика, и мы переехали в Калифорнию, в Кловис. Мы совершенно не защищены. Мы никуда не выходим, мы все время сидим дома и дрожим от страха. Если мы все же покидаем дом, то не знаем, вернемся ли назад. Мы все время чувствуем, что террористы следят за нами. Когда я слышу любой шорох, мне кажется, что это пришла смерть. Каждый громкий звук сильно меня пугает. В прошлом, 2011 году, когда мой муж принялся громко отчитывать детей за какую-то провинность, я так испугалась, что решила, будто нас пришли убивать, и бросилась к телефону, чтобы набрать 911. По дороге я упала, сильно ушибла голову, грудь и колени. Мне казалось, что я умру, а ведь он всего-навсего повысил голос на детей. Сердце билось так сильно, что мне казалось, что я сойду с ума. Несмотря на то что он всего лишь кричал на детей, я все же позвонила в полицию, и я не помню, что я говорила приехавшим полицейским. Мужа арестовали и освободили только под залог. До сих пор не могу понять, как это произошло. Новость просочилась в прессу, и в газетах написали, что мой муж такой-то и такой-то и что он служил в Кашмире. Сведения о нас появились в интернете и докатились до Кашмира. Мусульманские террористы вновь потребовали выдачи мужа. Через несколько дней нам позвонил один журналист и сказал, что какой-то индийский корреспондент собирает сведения о нас. Но мы понимали, что это никакой не корреспондент. Он часто проезжал мимо нашего дома, я видела его много раз и сказала мужу, что нам надо уехать. Он ответил: «У нас нет денег на постоянные переезды. Я не хочу бежать, я хочу просто жить». Этот человек не отстает от нас. Есть и другие. Все они — мусульманские террористы. Я живу в постоянном страхе. У нас постоянно задернуты шторы на окнах, и я все время сквозь щель смотрю, что происходит перед нашими окнами. Эти люди все время стоят на улице и наблюдают за нашим домом. Дом все время заперт. Раньше я держала в доме небольшой салон красоты — подравнивала женщинам брови, делала депиляцию, но теперь я не могу допустить, чтобы у нас бывали чужие люди.
Прошло уже семнадцать лет, но кашмирские мусульмане до сих пор чествуют того убитого адвоката, как героя. В газетах и в интернете они до сих пор обвиняют в его смерти моего мужа. Мои дети живут в постоянном страхе. Они спрашивают: «Мама, когда мы будем просто радоваться жизни?» Я отвечаю: «Я стараюсь, но это не в моей власти».
* * *
Она ушибла колени, голову и грудь, когда бежала к телефону. Да, это требует настоящего мастерства. Интересно, что сделал муж, чтобы заставить ее отозвать жалобу? Если бы она этого не сделала, то, наверное, и она, и ее дети были бы сейчас живы. Мне особенно понравилась та часть, где описано, как местная полиция оцепила и принялась прочесывать квартал, причем именно Джавахар-Нагар, а потом арестовала и подвергла пыткам жену проходящего действительную службу майора индийской армии. Это просто бесподобный пассаж. В Кашмире все расценили бы эту историю как дешевый и глупый анекдот. Чисто внешнее правдоподобие сквозит во всем. Что касается детального и правдивого описания пыток, то мне кажется, что муж хорошо ее проинструктировал относительно своего опыта, хотя надо надеяться, что не показывал их в действии на собственной жене. «Он всего лишь кричал на детей». Эта фраза в разных вариантах встречается трижды в одном абзаце. Это произвело на меня гнетущее впечатление.
* * *
Свидетельство Амрика Сингха написано по-военному немногословно, четко и по делу:
Я служил в индийской армии кадровым офицером. Мне по долгу службы приходилось участвовать в контртеррористических и миротворческих операциях как в Индии, так и за ее пределами. В 1995 году я был переведен в Кашмир, где с 1990 года продолжалась партизанская война. В 1995 году был похищен и убит правозащитник, который, как я узнал впоследствии, принадлежал к запрещенной террористической организации. Кашмирская полиция и правительство Индии обвинили меня в этом преступлении. Меня сделали козлом отпущения. Выбора у меня не было, и мне пришлось вместе с семьей бежать из Индии. Если я вернусь, то правительство Индии не допустит, чтобы я предстал перед судом и публично ответил на обвинения. Меня будут подвергать пыткам током, утоплением, лишением сна или просто убьют. В любом случае я бесследно и навсегда исчезну.
Это заявление было написано от руки самим заявителем. У Амрика Сингха был аккуратный, почти девичий почерк и аккуратная, почти девичья подпись. Было неловко видеть его почерк. Создавалось ощущение, что подсматриваешь в замочную скважину.
Эти двое превосходно знали свое дело и отлично понимали задачу. Откуда мог бедняга Ральф Бауэр, лицензированный медицинский социальный работник, знать, что эта история звучит так правдиво именно потому, что она и была правдой, за исключением того что палачи и жертвы в ней поменялись местами? Неудивительно, что он пришел к следующему бодрому заключению:
Результаты:
Основываясь на вышеприведенных данных, я нисколько не сомневаюсь, что госпожа Лавлин Сингх и господин Амрик Сингх страдают тяжелым посттравматическим стрессовым расстройством. Выявлена степень хронического стресса, со всей определенностью указывающая на то, что обследованные лица действительно пережили деструктивные и травмирующие события, такие как пытки, периоды неопределенно долгого заключения и разлук с семьей. Они искренне и сильно боятся, что если вернутся в Индию, то эти события повторятся. Нет никакого сомнения, что действительно существует множество людей, жаждущих мщения и распространяющих угрозы в блогах интернета.
