— Догнать бы... Выносливый, чёрт, сильный!
— Догоним! Сейчас нормально пойдём, в одну лыжню, через каждые пять минут будем меняться. Он один, нас двое. Если плотно держать напор, не останавливаться, зверь быстро задохнётся. Ты как, отошёл немного?
— Да... Вроде полегче стало, — ответил Толян, заворачивая самокрутку.
— А вот курить сейчас не надо, дыхание должно быть чистым, тогда и сил дольше хватит. Потом покуришь, когда догоним... — вставая с места, отрезал Косой и, перекинув через спину ремень автомата, шагнул на след марала. — Я первый пошёл, не отставай! Через двести шагов меняемся.
Толик бережно положил табак и газетку назад, в коробочку-табакерку, засунул её в карман, побежал вслед.
Ускоренное передвижение имели в погоне успех. Расстояние между людьми и маралом быстро сокращалось. Чувствуя за спиной смерть, Малыш не мог оторваться от врагов на лишнюю сотню метров. Какое-то время придерживался положенного отрезка пути — границы слышимости, шёл «на мах», старался делать прыжки как можно длиннее, но силы быстро покидали его упругое тело.
Глубокий снег тормозил передвижение, каждые десять метров давались с большим трудом, очередной рывок становился на пядь короче. Дыхание зверя сбилось, стало частым, отрывистым, и это ещё больше осложняло положение. Маралу было необходимо несколько минут для короткого отдыха, тогда он мог потягаться со своими убийцами ещё какое-то время. Но преследователи не давали ему остановиться ни на мгновение. Было понятно, что конец смертельной гонки близок.
Понимая ужас происходящего, Малыш ещё старался выправить положение, хотел уйти на угорье, где снег был меньше, плотнее. Косой предусмотрел эту хитрость. Он заранее направил лыжи несколько выше следов, не дал зверю развернуться, уйти налево. Пока шестилеток бежал, расстояние между ними резко сократилось. Люди подошли так близко, что беглец не успевая скрыться из виду. Началась погоня «в вид», а это значило — конец близок.
Косой сорвал со спины автомат, щёлкнул предохранителем, хрипло закричал напарнику:
— Отвали направо! Дай осадить!
— Не жги патроны, я его и так догоню! — через спину ответил Толян.
Косой на ходу щёлкнул флажок вверх, чертыхаясь, перекинул оружие назад, за спину:
— Как хочешь... Не сбавляй напора, не давай отдохнуть... Бери левее, заворачивай в ложок, на чистое место!
— Сам знаю! — бросил в ответ напарник и, увидев, что марал повернул вправо, махнул рукой. — Выходи наперерез! Вот, однако, и всё...
Последние сто метров Малыш бежал на последнем издыхании. Он прыгал в снегу под гору, тратя на передвижение последние силы. Преследователи легко катились на лыжах сзади. На границе тайги и пожарища лихой ветровал когда-то завалил несколько толстых деревьев. Своим нагромождением упавшие стволы образовали непроходимую кучу хлама, впоследствии припорошенного снегом. Выскочив из подсады густого пихтача, марал ткнулся грудью в этот завал, попробовал перекинуть ноги через первый ствол, но не смог. Силы покинули его. Тяжёлый стон поражения вырвался вместе с рвущимся дыханием. Глубокий снег сковал разгорячённую плоть, над поверхностью покрова торчали спина и голова с рогами. Обречённый, он не мог развернуться, чтобы достойно, лицом встретить свою близкую смерть. Вытянув голову перед собой, уронив великолепную корону на спину, с остекленевшими от ужаса глазами, зверь ждал своей участи.
Первым из пихтача выкатился Косой. Он остановился в десяти метрах от пленника, не спеша снял автомат, воткнул его прикладом в снег, присел на корточки рядом. Взгляд его был спокоен, движения неторопливы. Он знал, что марал никуда не денется. Теперь предстояло подумать, как его свежевать.
Лихо завернув лыжами, подъехал Толян. Его состояние было нервным, каждое движение резким, речь обрывистой: он вновь находился на грани срыва. Быстро оценив обстановку, он безжалостно усмехнулся, пошёл к животному:
— Допрыгался! Теперь моя очередь тебе кровь пускать.
— Подожди, не торопись. Давай лучше шмальнём, одного патрона не жалко... Да и чтобы не мучался, — предложил Косой, но Толян не остановился.
— Вот ещё! А потом мясо в крови будет...
— Тогда вот, возьми штык, — Косой махнул головой на автомат.
— Не надо. Я ему ножичком «красный галстук» пропишу...
— Смотри, как бы рогами не саданул...
— Я со спины залезу, куда денется?!
— Плохая затея...
— Вот ещё! Что, в первый раз? Не такие шали рвали, — артачился Толян, с ножом в руках подбираясь к добыче сзади.
— Осторожно: уши сложил... Бросится!..
— Куда он денется? Он сейчас в снегу завис, ногами земли достать не может, — накатываясь на Малыша, заверил товарищ.
Действительно, марал никак не реагировал на присутствие человека. Он всё ещё не мог восстановить сбитое дыхание, тяжело, часто дышал, высунул язык и как-то неестественно привалился на снег левым боком. Когда Толян толкнул его в бок лыжей, задрожал телом, но не более, что, казалось, давало право человеку на успех.
Убийца уже скалит зубы, смеётся, присел на круп быка, похлопал ладонями по хребту, потом дотронулся до рогов:
— Да я на нём сейчас, как на мотоцикле... Косой! Ты хоть раз катался на марале? Нет? Смотри, как это делается. Но, милай! Давай, трогай!.. — и пнул лыжами с боков.
Со стороны всё это выглядело забавно: восседая на спине Малыша, крепко ухватившись руками за рога, Толян «правил балом», пытался тронуть того с места. Шестилеток стонал, пытался выскочить из снега, судорожно дёргался вперёд, где-то там, внизу, сучил ногами. Однако все попытки сбежать были тщетны. Глубокий снег не давая опоры ногам, заставляя стоять на месте. Толик наглел, крутил голову животного из стороны в сторону, заламывал рога на себя или давил вперёд.
Сколько так могло продолжаться — неизвестно. Только вдруг положение мгновенно изменилось. Косой не сразу понял, что случилось. А когда вскочил, хотел помочь, было поздно.
Всё время, пока Толян подходил к маралу, присел на круп и лихо крутил рогами, Малыш ногами отаптывал под собой снег. Плотная масса наконец-то спрессовалась, образовала достаточно твёрдую опору для рывка. В какой-то миг, поняв это, он сделал отчаянную попытку освободиться от врага, сгруппировавшись, прыгнул вперёд. Наездник был не готов к подобной ситуации. Спонтанно подавшись вперёд, подброшенный маралом, не успев защититься, он со всего маха ткнулся лицом на рога.
Увидев своеобразную корриду, Косой засмеялся: «Говорил, не лезь!» Толян вытянул руки, словно хотел обнять весь мир, судорожно дёрнулся плечами, безвольно завалился набок. Под весом тяжести его тела завернулась голова марала.
Напарник вскочил, за две секунды пробежал десять метров, заглянул в лицо товарищу. По лицу Толяна, на рога и шею Малыша текла обильная, пульсирующая кровь. Четвёртый отросток правого рога марала был полностью утоплен в левом глазу человека. Возможно, ещё на что-то надеясь, Косой осторожно сдёрнул голову товарища с рогов зверя, оттащил его в сторону, попытался растолкать ватное тяжёлое тело. Из рваной глазницы раненого импульсивными толчками вытекала бордовая масса. Толик был мёртв.
