Но Гоша их не замечает, он не перестает бодать красную юбку. Наталья Георгиевна издает тявкающие звуки, очень настойчиво прося помощи.
Улица мгновенно оживает: как на пожаре, закричали петухи, заквохтали курицы. С обеих сторон улицы, набирая ход и увеличиваясь в размерах, навстречу друг другу неслись две стаи охотничьих и бродячих собак.
Дело принимало угрожающий оборот. Председательша не заставила себя долго ждать: перекрывая все рекорды по прыжкам в высоту, она с одного рывка подскочила с земли на двухметровый опорный столб ворот гармониста дядьки Андрея. Но, видимо, нерадивый хозяин давно перестал следить за своим хозяйством: не выдержав насиженной в кресле, хорошо упитанной задницы Натальи Георгиевны, столб рухнул внутрь ограды, увлекая за собой двадцатиметровый пролет ограждения.
Не ожидая такого подвоха, отчаянно махая оголившимися ляжками, председательша полетела вниз головой и сломала бы себе шею, если бы ленивый дядька Андрей убрал из-под забора большую кучу навоза, лежавшую еще с зимы и к данным событиям превратившуюся в смачную, сжиженную массу перегноя.
И вполне понятна дикая радость Клавки, уже выскочившей из укрытия на улицу, подскочившей в самое пекло событий и услужливо подавшей руку помощи Наталье Георгиевне, но при этом язвительно вопрошавшей:
— Что это вы, Наталья Георгиевна, никак, упали?
Да, этот коварный план у Клавки удался: одним выстрелом она убила двух зайцев: унизила председательшу и наказала сварливую бабку Егориху, так как прекрасно понимала, что ее обязательно оштрафуют за козла. Но могла ли она предположить, что этим же выстрелом будет убит еще один, третий заяц?
Отметив победа еще одной кружкой бражки, Клавка и Ольга шли к Васькиному дому и, прыская от смеха, вспоминали недавний эпизод. Настроение подруг было на высоте: сказывалось убийственное действие домашнего напитка.
Не подозревая, что Васька может быть дома, а не на работе, они смело открыли ворота и, придерживая друг друга под руки, ввалились в ограду. Каково же было их удивление, когда они увидели стоящего на крыльце хозяина, злым взглядом взирающего на вошедших женщин. Вопреки всем правилам и расписаниям, Васька вернулся намного раньше обычного и воочию видел картину, происходившую на улице. Он сразу же догадался, что это выдумка Клавки, но никак не ожидал увидеть Ольгу в роли помощницы.
— Ну ладно, подруженька, пойду я домой, завтра увидимся! — мгновенно ретировалась Клавка.
Ольга подумала, что это конец. Стараясь казаться как можно увереннее и спокойнее, она подошла к Ваське и хотела что-то сказать в свое оправдание, но тот отрезал:
— Поговорим на трезвую голову!
25
Оля стояла на крыльце дома с заплаканными глазами и, как будто все еще на что-то надеясь, едва удерживала себя, чтобы не побежать вслед за уехавшей машиной. Она ждала, что вот сейчас откроется дверь ворот и улыбающийся Васька заторопит: «Ну что же ты стоишь? Быстрее собирайся!» Но ворота молчали страшной тишиной, не скрипели и не открывались. Они служили границей и с каждой минутой все больше и больше разлучали, отодвигали два разъединенных сердца.
В Ольгиных глазах все еще отражался взгляд Васькиных грустных глаз, в ушах отдавался звук последних слов, на губах «не остыл» такой холодный поцелуй, а в ясном сознании все еще светилась искорка надежды.
Но искорка мгновенно угасла, когда над деревней, быстро набирая высоту, пролетела и скрылась в восточном направлении оранжевая «восьмерка», увозившая Ваську в тайгу.
Ольга медленно присела на ступеньку и горько заплакала.
Она рыдала, и сердце рвалось на части от мысли, что впереди ее ждут четыре месяца одиночества, глухих стен, ожиданий и испытаний. Да-да, испытаний! Ольга хорошо помнит Васькино условие, последний разговор и очень жестокий приговор.
— Это последний разговор — больше не будет! Ты пойми сама, что так продолжаться не может! — говорил Васька на следующее утро после того случая. — Как ты можешь опускаться до такого?.. И как ты предлагаешь мне относиться к тебе?.. Короче, будет так: в тайгу ты не полетишь, останешься дома! Это будет для тебя своеобразный испытательный срок! Если за время моего отсутствия будет все нормально — распишемся! Если нет, то можешь не дожидаться, ты знаешь, куда положить ключ от дома...
Мольбы, заверения и клятвы девушки на него уже не действовали — Васька обиделся не на шутку. Все оставшееся до тайги время Ольга всячески пыталась изменить ситуацию, добиться его расположения и хотя бы какого-то смягчения. Ничто не помогало. Васькино слово было тверже камня! В последний день он даже не взял ее к вертолету и, простившись на крыльце дома, повторил:
— Помни мои слова...
Нет, Оля не сошла с ума от одиночества, от мучительного ожидания Васькиного возвращения из тайги и не опустилась на дно стакана, сколько бы ни уговаривала и ни настаивала «настоящая подруженька». Набравшись мужества и силы воли, она просто жила и ждала! Спокойная, размеренная жизнь, заботы о доме, ежедневная работа...
Оля устроилась в отделение связи почтальоном. Ожидание еженедельных разговоров и сами разговоры с Васькой скрасили ее одиночество и изменили образ жизни. Ей казалось, что она перешагнула еще одну, невидимую границу' своего существования, чувствовала себя нужной и любимой.
С особым нетерпением девушка считала дни до конца недели, часы, а потом и минуты, когда в микрофоне казенной «Ангары» послышится долгожданный голос:
— Здравствуй, Оленька! Ну, как ты там?
Однажды, во время очередной связи, она наконец-то ему призналась, как было когда-то:
— Здравствуй! Мы живем нормально!
Под сердцем девушки жила новая жизнь!
И ярче засветило холодное осеннее солнце, в пустом доме стало теплей и уютней, еще ласковей отвечал родной голос из далеких восточносаянских белков.
Но судьба готовила Ольге еще один, самый коварный, страшный и неотвратимый удар...
Совершенно неожиданно нарушив одиночество и уединение Ольги, шумным весельем скрашивая серые осенние дни, в гости подкатили любимые родители. Прекрасно зная, что Васька в тайге, они безбоязненно, не стесняясь дочери, в этот же вечер устроили грандиозную вечеринку, пригласив все тех же лиц: неизменную подругу Клавку, гармониста Андрея и совершенно случайно встреченного у магазина малознакомого Сергея Николаевича.
Хмельная душа отца Ольги всегда распахнута настежь и постоянно требует знакомства с новыми людьми, пусть даже это будет сам черт. Но Сергей Николаевич чертом не был. В поисках счастья и какого-нибудь «дела» этот человек волею судьбы оказался в поселке. О том, что он сидел десять лет за поножовщину со смертельным исходом, естественно, не сказал, а просто представился геологом, недавно возвратившимся из тайги.
Девушке с первого взгляда не понравился этот человек: серые глаза вызывали недоверие и, как будто что-то выискивая, сверлили насквозь.
