«Только этого не хватает! Ни раньше, ни позже! — лихорадочно соображает охотник и, мысленно останавливая подругу, беззвучно шепчет губами: — Стой! Остановись! Назад!»
Но девушка не слышит немого предупреждения и продолжает идти. Еще секунда-две, и насторожившийся зверь исчезнет в родной стихии, оставив Ваську с носом.
И такого случая больше уже не представится никогда. Надо что-то делать: отпускать, или...
Сухим хлопком бьет резкий выстрел. Ничего не понявший медведь продолжает стоять на месте и с удивлением крутит головой из стороны в сторону.
«Неужели промах?» — машинально думает Васька и, не задерживаясь, стреляет второй раз, третий, четвертый... Зверь наконец-то обнаружил спрятавшегося охотника и, оскалив саблевидные клыки, повернул голову в сторону смертельной опасности, ярким пламенем вылетающей из кустов. Так же, как и прежде, медведь продолжает стоять на месте. Кажется, что он по-прежнему неуязвим и цел, но, к своему удовлетворению, охотник хорошо рассмотрел алые вспрыски крови, вылетающие вместе с пулями и кропящие снег и близстоящие кустарники.
Выстрелы гремят еще и еще, сливая в общий грохот лязганье гильз и харканье вылетающих пуль. Одна из свинцовых мух все-таки попадает в кость: от боли зверь взревел во всю мощь хрипящих легких и, дергая правой лапой, закрутился на месте. После очередного, девятого выстрела, доставившего еще один болезненный «ожог», он в ярости кидается на своего противника. Но простреленная лапа мешает: медведь неуклюже заваливается на правый бок, вспахивая окровавленной мордой неглубокий целик зимнего покрывала. Не понимая, что с ним происходит, почему он падает и не может управлять своей конечностью, зверь ревет еще громче, да так, что от вибрации воздуха сыплется кухта с деревьев. Доля секунды — и медведь взрывается на задние лапы, во всей красе показывая мощь громадного тела.
От неожиданности Васька забыл о карабине и, поражаясь размерам таежного великана, открыл рот, глаза и, сам того не замечая, начал привставать на ноги с колена. Раненый медведь сразу увидел своего врага и, не медля ни секунды, сделал шаг навстречу. Этот шаг возвратил охотника к действительности: Васька прицелился в грудь и выстрелил еще раз.
Десятый выстрел оказался решающим. Зверь рухнул всей массой тела. От падения дрогнула земля; клубы снежной пыли взметнулись и застыли в воздухе; а качающиеся лапы кедров продолжали сыпать снежинками, серебрившимися на солнце.
Но это еще не конец: в рассеявшемся облаке снежной пыли Васька видит не поверженного хозяина тайги, а затаившегося, смертельно раненного и очень опасного зверя. Глаза закрыты, но плотно прижатые к затылку уши подсказывают охотнику о самых неожиданных, крайних мерах, которые предпримет оскалившийся хищник в ближайшее наиболее выгодное ему мгновение.
И как назло, это мгновение наступает! Из таежки на открытое место выкатывается спешащая на шум Ольга и, остановившись на краю полянки, в изумлении округляет глаза. Ничего не понимающая девушка от представшей картины столбенеет, не может понять происходящего и решиться на какой-то шаг.
— Назад! Поворачивай назад! Беги! — в ужасе кричит Васька, в каком-то шоковом состоянии махая свободной рукой. Но слишком поздно сказанные слова глушатся страшным звериным ревом, медведь бросается в атаку на беззащитную девушку, стоящую в десяти метрах.
Зверь пытается вскочить на лапы, чтобы в один прыжок достичь видимого врага, но тут же валится на окровавленный бок. Задние конечности не подчиняются, задерживая намерения раненого зверя: последняя пуля попала в позвоночник и перебила спинной мозг, навсегда разорвав связь между частями тела. Не понимая, что с ним происходит, медведь изворачивается и, клацнув челюстями, хватает себя за заднюю лапу. Однако это ему тоже не помогает: парализованная нижняя часть туловища тяжелым грузом продолжает лежать на холодном снегу. К этому добавляется невыносимая боль от простреленных жизненно важных органов и перебитой правой лапы. Взревев от безумия и нахлынувшей ярости, он все же разворачивается и, загребая здоровой лапой, ползет к оцепеневшей Ольге, чтобы выместить на ней свою злобу.
Васька, неотрывно следивший за действиями медведя, как будто приходит в себя и, вскинув к плечу карабин, целится в затылок. Оружие молчит — затвор застыл в заднем положении. Открыв чрево магазина для новой порции патронов, обыскивающе оглядываясь вокруг, охотник ищет место, куда, он выложил два рожка, но патроны засыпало кухтой, а на поиски нет времени.
Медведь проворно «плывет» к девушке, окаменевшей, как статуя. Здоровой лапе помогает пораженная, и за один рывок зверь продвигается вперед на сорок — пятьдесят сантиметров. Несколько секунд — и он преодолел половину пути, сократив расстояние до трех метров.
Опомнившаяся Ольга инстинктивно пятится назад, но тут же, запнувшись, садится, еще больше затруднив свое положение: камусные лыжи держат ноги девушки неповоротливым капканом, от которого нет никакой возможности избавиться. Несколько бесполезных попыток подняться не приводят к успеху, и она вновь падает на спину, затем садится на задники лыж и с перекошенным от ужаса лицом ждет того, что сейчас произойдет...
Смрадное дыхание хрипящего зверя противным потоком обдает лицо... С резкими толчками при движении из окровавленной пасти рассыпаются мелкие теплые капельки крови, крапящие не только снег вокруг, но и девушку. Она видит маленькие кровавые глазки, устремленные на нее, открытую пасть, в которую свободно пролетит футбольный мяч...
Вытянутая лапа коснулась конца лыжи, стоит подтянуться еще один раз, и тогда... Не помня себя Ольга закричала. Закричала жалобно, словно раненый олененок, хотя и сама не знала, чего можно ожидать после этого призыва...
Но помощь пришла в последний, но очень нужный момент! Из-за спины зверя, как из ниоткуда, возникла Васькина фигура и коротко, но очень сильно и точно нанесла удар в медвежий затылок. Стальное лезвие ножа мгновенно и навсегда остановило хозяина тайги, занесшего могучую лапу над сжавшейся в комок девушкой...
Тело вздрогнуло и обмякло. Напряженная лапа, голова, шея упали у Ольгиных ног. Мгновенная смерть остановила могучее тело, но, будто не веря в это, охотник быстро бил еще и еще, как этого требовала подстраховка.
Ольга смотрела на происходящее, казавшееся ей страшным кинофильмом. В каком-то шоковом оцепенении она видела невесть откуда появившегося Ваську, коршуном зависшего над медведем.
Не своими, какими-то чужими глазами сквозь пелену тумана она видела, как он вытаскивает из шкуры алый нож, продлевающий окровавленную до локтя руку, и, повернувшись в сторону, трет ладони снегом. Ей кажется, что это длится очень долго, хотя на все уходит не более минуты. Вот он уже подкурил сигаретку, подошел к ней и, присев на корточки, вопросом возвратил к действительности:
— Ты как? Цела? Все нормально?
Сказанные слова, словно удар хлыстом, выводят девушку из оцепенения. Вздрогнув от неожиданности, Ольга оглядывается вокруг. Она смотрит на голову медведя, лежащую у кончиков лыж, на Ваську, улыбающегося уголками губ, на одежду, руки, обагренные мелкими капельками крови.
