С каждым разом приходилось заходить все дальше и дальше. Запоминая обратную дорогу, Ольга ориентировалась по видимым макушкам горок, постепенно становившихся знакомыми и почти родными. Она всегда выходила точно и верно к бревенчатому срубу.
Яркое солнце давно перевалило зенит и ускоренно падало в закат. Васьки все не было — он с утра пошел на путик проверить хатки да покричать марала. Девушка заговорила с сидевшей на привязи собакой:
— Что же это наш хозяин так долго задерживается? Уж не заплутал ли где?
Волга подняла на нее свои умные глаза, безмолвно выражающие явное противоречие: «Ты что, глупая, разве же может хозяин заплутать? Лучше бы спустила меня с поводка — я бы его быстро нашла!»
Но во время зверовки на свободу собаки был наложен запрет: несмотря на Васькины старания приучить Волгу к задержке зверя, она угоняла его от охотника, почему и оставалась при избе в гордом одиночестве, ожидая своего часа.
Ольга вздохнула, оглядываясь, куда бы пойти за орехом. Она с завистью посмотрела на ближайший кедр, сплошь усеянный большими шишками, прикипевшими к веткам. Было бы неплохо приобщить их к общей куче, но Васька строго-настрого запретил ей лазить по деревьям. Да и, честно сказать, этого она делать не умела.
Потянувшись за «Белкой», приставленной к стене избушки, Ольга вспомнила о неудобствах, связанных с ружьем во время работы: «вертикалка» скользила по спине, больно била по шее и затылку и была лишним грузом. Махнув рукой и на «Белку», и на слова Васьки, Ольга закинула пустой мешок и пошла к роднику...
Вот уже несколько дней подряд, приходя за водой, Ольга встречала старого знакомого — глухаря, кормящегося орехом на своем излюбленном месте. Крючкоклювая птица некоторое время смотрела на нее, потом грациозной походкой удалялась в чащу.
Но с каждым разом промежутки времени в «приветствии» увеличивались, древняя птица постепенно привыкла к встречам и даже начала интересоваться спокойными и размеренными движениями девушки. Заслышав шаги, глухарь быстро вскакивал на постамент, который заменяла старая колодина, и тут же замирал в гордой позе. Немигающие карие глаза испытующе смотрели, как она, звякая котелком, набирает журчащую воду, медленно моет руки или лицо.
Но чего он не любил, так это прямого взгляда. Не любил — это не то слово. Он очень боялся его! Ольга все это поняла на второй день и поэтому, желая некоторой дружбы, старалась не смотреть в темные бусинки, блестевшие под алыми бровями птицы.
Сегодня глухарь находился чуть повыше своего поста и, вслушиваясь в приближающиеся шаги, хитро выглядывал из-за ствола дерева. Девушка улыбнулась и, делая вид, что не замечает его, стала собирать шишки. Петух удивленно закрутил головой и быстро-быстро захлопал тонкими перепончатыми веками. Заинтересовавшись, он уже не убегал, а с живостью засеменил на месте, приподнимая то одну, то другую лапу и резво показывая то правый, то левый бок.
Видя, что новая знакомая не обращает на него никакого внимания, он тоже принялся за шишки. Поставив свою сильную четырехпалую лапу-крест на одну из шишек, глухарь с удивительной ловкостью начал отщипывать клювом-крючком ромбообразные глазки шелухи, открывая зерна. Казалось, его мощный, по-орлиному загнутый нос приспособлен специально для этой работы. Глухарь отрывал несъедобные лепестки и проворно глотал коричневые зерна, быстро набивая зоб, который заметно топорщился и выделялся на груди сизым оттенком.
Впервые в жизни наблюдая за глухариной кормежкой, Ольга забыла о своей работе и безотрывно смотрела на необычное зрелище, удивляясь всему, что проделывал ее новый знакомый. На одну шишку уходило около пяти минут, затем глухарь принимался за следующую. Не забывая о мерах предосторожности, он периодически вытягивал шею и наблюдал за окружающей обстановкой.
«Так, наверное, не сможет никто: ни воробей, ни курица, ни голубь, — думала девушка. — Скорости и чистоте позавидуют все! А впрочем, что здесь удивительного? Жизнь и тайга научат: ешь быстрее сам — иначе съедят тебя...»
Когда очередная порция шишек заняла треть мешка, Ольга вновь закинула его за спину и понесла к избушке. Дождавшись, когда человек скроется из глаз, глухарь перебежал на то место, где минуту назад была девушка. Покружив и не найдя шишек, недовольно защелкал. Сверху опять послышались шаги человека. Выдерживая недоступное расстояние, петух порхнул на отдельно стоящую пихту и приветствовал возвращение предупредительным скирканьем. Знакомый силуэт успокоил его. Глухарь втянул голову, замигал глазами, нахохлился и затих, подставив левый бок угасающему солнцу. Ольги он уже как будто не боялся и сидел спокойно, лишь иногда настораживаясь, когда она наступала на хрустящие сучки.
Так продолжалось довольно долго. Девушка несколько раз уходила и приходила, а петух все сидел на прогнувшейся от тяжести разлапистой ветке, словно охраняя ее покой.
Солнце все быстрее и быстрее клонилось к горкам. Ольга взглянула на часы — половина пятого. Немного подумав, решила сходить за орехом последний раз.
Глухарь все еще сидел, но как-то странно насторожился и замер, вытянув шею и поглядывая по сторонам. Она решилась на более дальний переход вниз по ключику. Нисколько не задумываясь, девушка заспешила к густому кедрачу. Почти сразу она услышала, а затем и заметила на одном из кедров движение, вызванное каким-то существом. Присмотревшись, увидела человека, сбивающего густо налепленные шишки. Ловко орудуя руками, он резко бил по веткам, отчего коричневые плоды сыпались на землю, как горох.
Даже не сомневаясь в том, кто бы это мог быть (ведь на много километров вокруг никого нет, кроме штатных охотников), девушка улыбнулась. Значит, это Вася сшибает! Подойдя почти вплотную, она подняла голову и, глядя в непроглядные ветки, звонко, на всю тайгу заговорила:
— Вася, спускайся вниз! Зачем сшибать шишки, когда вокруг столько падалки? Я и без того уже натаскала к избушке гору шишек!
Наверху сразу же стало тихо. Ольга не придала этому никакого значения и продолжала:
— Давай быстрее, я уже начинаю собирать орехи! Помогай!
Послушавшись, он стал спускаться вниз. Но как-то слишком быстро спускался человек. Удивляясь ловкости и проворству друга, Оля глянула вверх... На расстоянии каких-то двух метров от нее показалась огромная лохматая башка с круглыми ушами и маленькими поросячьими глазками.
Она никогда раньше не видела медведя, но сейчас сразу поняла — это он. На какие-то секунды возникла шоковая пауза: Ольга видела каждый волосок на его лоснящейся морде, подергивающуюся от напряжения нижнюю губу, нервно расширяющиеся ноздри черного носа, со свистом втягивающие воздух.
Внутри все похолодело и обмерло, руки и ноги обмякли, сделались ватными, лицо побледнело, а прекрасные карие глаза расширились до предела. Горло перехватило судорожным спазмом, не было сил ни вздохнуть, ни крикнуть.
Внезапная мысль пронзила мозг: «Бежать!» Она круто развернулась и опрометью, двухметровыми прыжками поскакала к избушке.
