– Доколе, Гниличи, мы будем жить, как сейчас? – с натугой продолжила Штанина, указывая на изображение великого фюрера. – Сколько мы будем терпеть этого клоуна? Как долго?
– Пока у него оружия больше, – отозвался народ, проявляя необычную для дикарей рассудительность.
– А то мы не потерпим, а он из пулемётов!
– Тебе хорошо, ты в телевизоре, а нам тут жить.
– Опять они нам врут!
Штанина сообразила, что поторопилась переходить к радикальным предложениям, и молниеносно поменяла направление:
– Да, Гниличи, они нам врут! Все они нам врут! Кто дал право Кувалде нам врать и нами править? Его власть держится на пулемётах, и пока у нас нет своих пулемётов, мы будем просто говорить, что его власть незаконна и нам не нужна! Власть Кувалды не освящена Спящим!
Народ изумлённо замолчал.
– Кувалда нам не царь! – продолжила надрываться девчонка. – Мы не должны его почитать!
На этих словах она развернулась и швырнула в парадный портрет великого фюрера заранее приготовленный пакет с жидкой краской. Ударившись о холст, он разорвался, и на физиономии Кувалды появилось зелёное пятно, начавшее медленно стекать к подбородку. Абажур последовал примеру подруги, и рядом с зелёным пятном образовалось красное.
– Десакрализация! – завопила Штанина, пытаясь подбодрить Гниличей. – Десакрализация власти!
Однако Гниличи восприняли идею прохладно.
– Зачем?
– Кто отмывать будет?
– У тебя десортиризация, а нам отвечать.
– Не бойтесь! – прокричала Штанина. – Власть не сакральна!
– Чего?
– Не бойтесь Кувалду!
– Мы не боимся!
– Тогда бросайте в него краску!
Бойцы из десятки Абажура попытались раздать сородичам разноцветные пакетики, но успеха не добились. Революция не разгоралась даже при поддержке авторитетного уйбуя.
– Мы никого не боимся!
– Так и живём!
– Если Кувалду не трогать – он нас не трогает!
– А вы его трогайте! – предложила Штанина.
– Зачем?
– Потому что можете! Потому что пока вы его не трогаете – он вами командует! Потому что нам нужна свобода! Гниличи мы или нет?
– Каждому клану нужен фюрер! – поддержал подругу до сих пор молчавший Абажур.
– Семье нужен ЖенСовет! – завизжала Штанина.
– Мы ждём перемен!
– Да здравствует свобода!
В портрет снова полетели пакеты с краской, но по-прежнему вяло. Однако Абажур и Штанина пока не унывали.
– Не бойтесь одноглазого!
– Свобода!
– Мы тут власть!
– Футболку задери! – потребовал народ.
– Потом, – попыталась отмахнуться Штанина.
– Потом Кувалда придёт.
– Не придёт.
– Откуда ты знаешь?
– А давайте выясним, придёт он или нет? – предложила распалённая Штанина. – Давайте его позовём! – И прежде, чем изумлённый народ успел ответить, она повернулась к фюрерской башне и прокричала: – Эй, фюрер, иди сюда, если не боишься! Иди, поговорим! Предстань перед народом!
Форт изумлённо затих.
* * *
– Люды и навы достаточно сдержанно отреагировали на арест Артёма Головина. И те, и другие заявили о разочаровании тем фактом, что столь известный в Тайном Городе чел оказался втянут в серьёзное преступление, и выразили уверенность, что приговор Головину будет вынесен на основании неопровержимых доказательств. Либо наши эксперты правы, и Тёмный Двор предпочел дистанцироваться от ставшего «токсичным» наёмника, либо началась активная подковёрная возня по его освобождению. А теперь поговорим о выборах, которые пройдут в Зелёном Доме…
Дагни, которая смотрела новости «Тиградком» по смартфону, убрала звук, вызвала на экран фото Артёма и негромко, но в чувством произнесла:
– Какой же ты идиот.
Наёмник промолчал.
Фотографию для публикации редакторы «Тиградком» подобрали «почти официальную»: Артём предстал на ней облачённым в тёмный пиджак и белую сорочку, девушка поймала себя на мысли, что фотография не столько официальная, сколько траурная, и, чтобы сбить накатившую грусть, повторила:
– Идиот.
Потому что не была уверена в том, что нужно делать дальше. Потому что простейшая, из трёх частей, операция, которую она рассматривала как мелкое, побочное мероприятие, вдруг стала для неё тяжким грузом.
Нет, не операция, а молодой мужчина со строгой, похожей на траурную, фотографии.
«Кто кого должен был соблазнить?»
Дагни сама не понимала, что заставило её отказаться от придуманного после первой встречи с наёмником плана. Почему вместо бесшабашного секса, который должен был расколоть слаженную команду Кортеса, она позволила Артёму пробраться в душу. И сама полезла к нему. Причём ведь понимала, что делает, знала, что не имеет права так поступать, но поступила.
Наплевав на всё.
И теперь строгая фотография навевала на девушку тоску.
– Идиот… Лучше бы ты бросил меня подыхать в Измайловском парке.
Но что было, того не изменишь, и после парка случилось утро в маленькой квартире на Миклухо-Маклая и сегодняшний искренний разговор. После парка они полетели друг к другу, но до сих пор не было понятно, кто мотылёк, а кто свеча. И возможно, они оба сгорят в этом хороводе.
– Идиот…
Смартфон зазвонил, Дагни без восторга посмотрела на экран: «Номер не определён», скривилась, поскольку знала, кто хочет с ней поговорить, но надавила на кнопку «Ответ», поскольку не могла поступить иначе.
– Да?
– Всё по плану? – негромко спросил Ярга.
– Да, заурд.
– Нужно внести в историю дополнительный штрих.
– Всё, что скажете, заурд.
Ярга помолчал, но решил не обращать внимания на безжизненный тон девушки и не лезть с расспросами – пока. Промолчал не потому, что был равнодушен к её переживаниям, а потому, что не сомневался в её преданности и знал, что у них ещё будет время поговорить.
– Речь идёт о моей собственности, Дагни, которой собираются неправильно распорядиться мои так называемые помощники…
* * *
– Короче, фургон ваш, хоть и стоит один, будто сломанный, но охраняется неплохо, – негромко сообщила Паулина Геннадьевна. – Во-первых, тут «Серебряные колокольчики», и если кто к грузовику подойдет, хоть маг, хоть нет, владелец об этом сразу узнает.
– О чём? – не понял Контейнер.
– О том, что подойдёт, – коротко ответил Иголка.
