– Всё было бы настолько плохо? – ляпнул Артём.
– Хочешь проверить? – подняла брови рыжая.
– Мы только что обсудили этот вопрос.
– Пожалуй… – Она наконец отвернулась, перестав смущать наёмника своими прекрасными ореховыми глазами, и медленно провела ладонью по изголовью дивана. – Я не хотела ехать на конспиративную квартиру – она пустая и холодная, почти, как моя душа. А ты… – Девушка подняла голову и оглядела скромное жильё. И кажется – кажется! – в её глазах блеснули слёзы… – А ты поможешь объяснить Ярге, почему я не исполнила приказ и не переспала с Кольдером. И ещё…
– Помогу объяснить, почему ты не убила нас с Птицием? – тихо спросил Артём, который хорошо понимал, как рыжая должна была поступить с теми, кто раскрыл её инкогнито.
– Да, – кивнула Дагни. – Скажу, что влюбилась в тебя.
– Ярга поверит?
– Сейчас это уже не важно… – Она вздохнула и вновь посмотрела Артёму в глаза: – Уезжай из города, потому что вы – следующие мишени.
– Я не уеду, – твёрдо произнес наёмник.
– Я знаю, – улыбнулась Дагни. – Я знаю…
* * *
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово,
8 июля, пятница, 10:37
– Ты меня обманула!
– Это как?
– Ты говорила, что любишь меня!
– И тебя тоже.
– Молодец, – прошептал Жуций, одобрительно разглядывая на режиссёрском мониторе физиономию разозлённой девицы. – Какие эмоции! Блеск!
Подавляющее большинство Шапок – и самцов, и самок, – не могли похвастать богатой мимикой и хотя бы минимальными актёрскими способностями. Выражение лиц они имели застывшее, изредка становящееся агрессивным, испуганным или лыбящимся, в кадре смотрелись убого, и потому редкие «жемчужины» мгновенно превращались в звёзд шоу «Отверженные». Помимо Сопли, Жуций отыскал ещё две такие «жемчужины» – Штанину и Буженину, – и намеренно давал им много эфирного времени, чтобы составить конкуренцию борзеющей с каждым часом дочери тётки Дурич. Сейчас в кадре блистала опытная Буженина, публично разбирающаяся с молодым любовником.
– Что значит: «и меня тоже»? – растерялся глупый Перфоратор, которому очень понравилось, когда вчера ему разрешили полапать вожделенную Буженину, и расстроился, узнав, что продолжения не предвидится. Точнее, может, и предвидится, но не сразу. Да и претендентов на это продолжение довольно много.
В общем, нужно сначала поговорить.
– Зачем ты вчера с Иголкой ходила?
– Когда это? – неожиданно растерялась Буженина, нервно теребя сумочку.
– Вечером вчера, – уточнил Перфоратор. – Я видел, как вы в казарму Шибзичей зашли, а потом он оттуда вышел с дружками и ещё ржал долго. А потом ты вышла, только вся злая.
– Со всеми его дружками? – издевательски хихикнула сидящая рядом с Жуцием Сопля. – Вчера у Буженины случилась публичная автограф-сессия?
– Сомневаюсь, – качнул головой конец. – Я видел, как смотрит на неё Иголка… не было там никакой сессии… – И потёр подбородок: – Вот бы Иголку к нам заманить… И Копыто тоже!
– Зачем тебе эти уроды? – скривила губы Сопля.
– Для живости.
– Для живости мы сейчас Шурупа с Перфоратором стравим.
– Это не то, – поморщился Жуций. – Молодые они ещё, не тянут…
– Какая разница, кто кому морду бить станет?
– У матёрых самцов это получается харизматично и художественно. Зрителям нравится.
– Зрителям нравлюсь я! – с апломбом заявила Сопля. И, перехватив выразительный взгляд Жуция, добавила: – Читал, как в газете про мою песню сказали? Тащатся, и ещё как! А это тебе не прачечная какая-нибудь, а Отдел Культуры Солидного Издания!
Все заглавные буквы дочь Дуричей выделила тоном.
– Откуда ты таких слов набралась? – изумился конец, поскольку для рядовых Шапок, из которых выудилась Сопля Кувалдовна, словосочетание «солидное издание» было столь же невозможным, как «квантовая физика».
– Из википедии, – с достоинством ответила девка. – Мне нужно больше слов знать, чтобы в книгу их написать…
У Жуция отвалилась челюсть.
– Мне в Отделе Культуры сказали, что сейчас челам нужно читать книги про то, что вокруг всё плохо, и попросили написать роман, чтобы ему премию дали, ну и вообще. Я сначала хотела роман в стихах сбацать, раз уж премию обещают, но в Отделе Культуры сказали, что в тексте нужно больше заковыристых слов, и я пошла в википедию.
Конец молча подобрал челюсть и отвернулся, утешая себя тем, что продвижением планируемой литературной жемчужины ему заниматься не придётся… Но долю свою, как менеджер, он получит.
А на съёмочной площадке продолжалось нагнетание страстей.
– А потом ты с Шурупом ушла! – закричал Перфоратор. – Хотя обещала мне!
– Мы музыку слушали!
– Полтинник в час, – заржал кто-то из толпы. – Вот и вся музыка, мля!
Дикари поддержали знатока музыки и вокруг съёмочной площадки воцарилось весёлое оживление, связанное с обменом впечатлениями о способностях Буженины и её конкуренток. Но, благодаря принятым Жуцием мерам участники шоу скабрезных восклицаний не слышали, продолжая гнать зрителю «чувства».
– Ты меня обманула!
– Я тебе ничего не обещала!
– Откуда у тебя сумочка?
– От тебя даже сумочки не дождёшься!
– Кто тебе подарил сумочку?
– Назови её шлюхой! – подсказал Жуций.
– Кто тебе подарил сумочку, шлюха?
– Буженина, не сдерживайся, дай козлу пощёчину!
Оскорблённая женщина с чувством засветила нахалу в скулу. Публика радостно заулюлюкала и затопала ногами.
– Грубовато, – прокомментировала Сопля.
– Эмоционально, – не согласился конец.
– Перфоратор ей сейчас морду набьёт.
– Не успеет.
Шоу развивалось в полном соответствии с законами жанра: активные эпизоды, включающие в себя сражения «стенка на стенку», перестрелки, кражи и ограбления, сменялись житейскими разборками, также приправляемыми рукоприкладством: чтобы народ получал и сальные подробности, и любимое развлечение в одном флаконе. Конечно, можно было отдать молодого Перфоратора истеричной Буженине на растерзание, но конец пожалел перспективного юношу и распорядился:
– Выпускайте Шурупа! Третьей и четвёртой камерам приготовиться! – И ухмыльнулся: – Сейчас будет потеха.
– Перфоратор Шурупа уделает и не вспотеет.
– Сколько поставишь?
– Сотню.
– Договорились.
– Если я ещё раз увижу тебя с ним, – громко произнёс Перфоратор, старательно повторяя приходящий в скрытый наушник текст. – То я его… Мля…
