– Место действительно надёжное?
– Да.
– Я заберу фургон сразу после встречи с родителями Ольги.
– Хорошо.
– До завтра… – Сияна направилась к дверям, но остановилась на полпути и через плечо сообщила: – Если тебе интересно, мы заключили пари: сможешь ли ты прикончить Ольгу.
– Надеюсь, ты поставила на меня? – поднял брови барон.
– Хотела, но пожалела десятку, – рассмеялась Сияна. – На тебя поставила только Всеведа.
– Потому что она умнее вас всех, вместе взятых.
Ведьма ответила барону ненавидящим взглядом и вышла из кабинета.
* * *
Щенок действительно много себе позволял. Невероятно много. Одно время все думали, что Всеведа готовит Сдемира на замену Федре, хочет поменять одного молодого любовника на другого и, стиснув зубы терпели его выходки. Но ситуация изменилась, ходили слухи, что после смерти Федры и Далины Берегиня предлагала Сдемиру, тот отказался и тем вызвал гнев будущей королевы. Но не понял этого, поскольку Всеведа умела скрывать эмоции, и продолжил вести себя в прежнем ключе, то есть – наглеть с каждым днём. И теперь Сдемира возненавидели абсолютно все заговорщицы. И предложенный Берегиней план они приняли с большим воодушевлением. Сияна – в том числе. Воевода считала минуты до того момента, как свернет уроду шею, с трудом сдерживалась во время разговора, но…
Но телефонный звонок всё испортил.
Он поступил на вторую трубку Сияны, которая не была подключена к «Тиградком». Номер не определился, но это ничего не значило – многие деловые партнеры воеводы прятали эти цифры, но голос, который воевода услышала в трубке, нельзя было спутать.
– Ты меня узнала?
– Да, заурд, – почтительно отозвалась ведьма, прижимая автомобиль к обочине. – Доброго здоровья.
– И тебе, – Ярга помолчал. – Ты ведь знаешь, как я тебе доверяю?
– Знаю, заурд, и клянусь оправдать ваше доверие. Вы можете полностью на меня положиться.
– Я так и думал, Сияна, я так и думал, – мягко произнёс первый князь. – Ты одна из тех, кто однажды гордо встанет рядом с моим троном.
– Спасибо, заурд.
– А теперь расскажи, что задумала Всеведа.
* * *
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово,
7 июля, четверг, 19:56
– А я тебе говорю: будут бабы командовать! – заорал необычно разгорячившийся уйбуй Котелок Дурич, яростно таращась на Утюга Гнилича блеклыми, как талый снег, глазами. Котелок был худ, низок ростом и напоминал подросшую до неприличных размеров мартышку. И щерился очень похоже на то, как это делают обезьяны, и клыки показывал так же.
– Будут везде бабы, потому что мы – Зелёный Дом! – продолжил он, брызгая слюной. – У нас королева – баба, и все ведьмы – бабы.
– Наши бабы – не ведьмы, – солидно сообщил Утюг, поднося ко рту стакан.
– Откуда знаешь? – тут же среагировал Котелок.
Пришлось останавливаться и объясняться:
– Мы магию не умеем, – напомнил Утюг, принюхиваясь к чудному аромату из немытого стакана.
– Тогда откуда знаешь, что наши бабы замышляют? – поинтересовался мелкий Дурич, нависая над собеседником так, будто весил не меньше трехсот фунтов. – Может, как раз магию замышляют. Может, им зелёные ведьмы магию сделали, чтобы власть взять? И что ты собираешься делать, если всё будет так, а не иначе?
– Как не иначе? – не понял Гнилич.
– Не как собираешься.
Утюг задумался.
Он вообще-то собирался выпить, ну… как всегда, то есть. Явился в «Средство от перхоти», пошелестел перед Лясцием наличными, получил наполненный до краев стакан, но пожадничал, решил не идти за стол к сородичам – в дальнем углу что-то шумно обсуждали пацаны из десятки Карабина, – и остался у стойки. И стал свидетелем устроенного Котелком скандала.
То есть, пока не скандала, но настроен Котелок был весьма агрессивно, и его выступление не осталось незамеченным: вокруг буяна стала собираться толпа, терпеливо ожидающая начала побоища.
– А когда бабы превратятся в ведьм, они всё начнут делать так, как им угодно, и тогда все вокруг станут бабы, и Красные Шапки тоже! – провозгласил Дурич. – Я знаю, у нас так Маманя делает со своей Соплёй.
– С Соплёй не только Маманя делает! – авторитетно сообщил кто-то из толпы.
– А что Маманя с ней делает?
– Не знаю, что, но я с Соплёй тоже делал.
– Да кто с ней не делал?
– Я бабой становиться не хочу, – категорически возвестил Утюг, снова забыв выпить. – Ни за что. Зачем мне бабой становиться? У меня ятаган есть, и вообще я привык быть не бабой.
Стоящие вокруг зеваки поддержали не желающего становиться бабой Утюга невнятным шумом.
– А тебя не спросят, – резанул правду-матку Котелок, после чего оглядел собравшихся. – И вас не спросят! Нам, вон, сунули Маманю, и скоро остальным сунут.
– Не сунут, – подумав, ответил Гнилич и рывком выпил, решив, что нельзя так много болтать.
– Почему не сунут? – удивился Дурич. – Всем суют, а тебе не станут?
– Я тогда воевать стану, – объяснил Утюг, поигрывая пустым стаканом.
– За что?
– За свои мужские штаны!
– А что они тебе дали?
– Что?
– Они.
– Кто?
– Мужские половые штаны, – объяснил Котелок. – Что они тебе дали, что ты за них с ведьмами воевать станешь?
– Я воевать стану за то, чтобы таким, как Дуричи, не сделаться, – ответил Утюг под громкий хохот зрителей. – Не хочу, чтобы Маманя со мной то же сделала.
– Что сделала?
– Что с вами.
– А что с нами? – нехорошо ощерился Котелок, предчувствуя оскорбительный ответ.
И не ошибся.
– То сделала, что ты теперь бегаешь и ноешь, что бабой стал!
Стоящие вокруг дикари продолжили обидно хохотать и делать всякие жесты.
– Я?
– А кто?
– Ты об этом пожалеешь! – взвился Дурич, но взвился напрасно, потому что подставился, и выжидавший удобного случая Утюг с радостью засветил мелкому оппоненту в скулу.
Женщины вновь стали причиной войны.
Скула податливо хрустнула, Котелок взвыл от боли, но уже через секунду опомнился и выдал сакраментальное:
– Наших бьют!
А подогретой публике «Средства от перхоти» большего и не требовалось. Драка началась везде и сразу: за стойкой, за столиками, у запасного выхода – где она и не прекращалась, – и на танцполе. Шапки лупили друг друга бутылками и кружками, табуретами и стульями, дубинками, а кое-кто потянулся за ножом. Вопли, хрипы, стоны и ругань стали главной музыкой вечеринки, но совершенно не мешали сидящим в дальнем углу бойцам десятки Копыто.
