Баян, выставив длинные грабли, попёр на меня — увесистый, громоздкий, мясистый, классический тяж. Красиво шёл, переливаясь, как ртуть. Бить меня даже не примеривался, шёл на захват, чтобы смять и сломать. Понятно, борец. Греко-римская или вольная, подумал я, но скорее вольная… Я отступал, готовя атаку. На ковре свои законы, на ринге — свои. Мы были на ринге, учитывая форму площадки и балюстраду, чем-то похожую на канаты; а также учитывая то решающее обстоятельство, что я решил: мы на ринге.
У тяжеловесов есть слабые места — они совпадают со слабыми местами обычного человека. Это суставы. Я тщательно выбирал момент для удара, потому что валить зверя надо было с первого раза… Ситуация выбрала за меня.
Из-за двери кабинета донёсся громкий сухой хлопок.
Выстрел!
Баян застыл на мгновение, растерявшись. Оно и понятно: «Что там с хозяином?» — закрутилось в его глазах. Тут я и вмазал — от души. Нижний удар ногой в колено, и тут же — ещё раз в то же место. На ринге бьют босиком, и то, когда тебе прилетает, — дико больно. Я же был в ботинках, мало того, в специальных ботинках, в которых хожу на рискованные встречи. В подошвах у них, в носовой части, вставлены стальные пластины, утяжеляющие удар.
Баян со стоном рухнул на здоровое колено, опираясь рукой о пол и отставив больную ногу в сторону. Бери его и делай с ним, что хочешь. Нет, он был против такого исхода! Выхватил нож из ножен — с длинным лезвием, почти кинжал, выставил перед собой, типа, ну подойди, подойди…
А почему бы не подойти? Прыжком — сбоку, со стороны пострадавшей ноги. Поймать руку с ножом в захват, вывернуть её и уронить всю массивную тушу на пол. На нож, зажатый в его же руке.
Лезвие вошло в тело в районе груди и вышло из спины.
Чемпион остался лежать, вяло ворочаясь на паркетном полу, а я подскочил к Михаилу. Тот уже пришёл в сознание, пытался встать, держась за стену. Я помог ему. Слава богу, нокаут не перерос в нечто худшее, а то я бы расстроился. Да и напарник в данных условиях не помешает.
— Нормально, нормально… — бормотал Миша. — Разберёмся с равновесием… Найдём оружие…
— Вот твой «стечкин», — подобрал я пистолет с пола. — Держи и не теряй.
Пистолет для себя я взял у Баяна, ему уже не нужен, а мне в самый раз. И тут «глок»! До чего же тупые мачо падки на моду.
— Наши действия, командир?
— Осторожно заходим в кабинет Босса. Пока ты отдыхал, там стреляли.
— Сколько раз?
— Один, а что?
— Статистика. Один выстрел — один труп или один раненый. Но не больше.
…Труп в кабинете, увы, обнаружился. Высокий, крепкий мужчина, в спортивном костюме от «Найка». Сидел за столом, уронив простреленную голову на клавиатуру ноутбука; рука, лежащая здесь же на столе, стискивала изящный браунинг. Столешница и паркет были испачканы мозгами.
Больше в кабинете никого не было.
Я быстро сунулся в тайную «комнату отдыха». И там никого.
— Вот дебил, — сказал Миша в сердцах, пряча пистолет. — Зачем он это сделал?
— Ты про кого? — спросил я.
— Про Рефери, про Босса, как угодно. Столько лет цеплялся за жизнь, чтобы вот так, ни за что, себя же своими руками…
— Это не Рефери, Миша. Это двойник.
— Двойник?!
— Само собой. Второй раз я не поведусь на такой глупый развод. Он всё это время сидел вон в той комнатке. Не трогай, пусть эксперты потом поработают. Двойник убит, и чтобы повесить убийство на Босса, нужна доказательная база.
— Конечно, конечно. А Рефери…
— Сбежал, Миша. И контейнер прихватил. Я видел здесь вполне рабочий «чемодан» для их фельдъегерской службы. Рефери сказал, третий и последний, если не наврал.
На том же столе, что и ноутбук с кровью, ютились и мои вещички, изъятые при обыске. В частности, телефоны. К счастью, лежали они совсем не в том конце, куда полетели ошмётки мозгов. Я быстро рассовал их по карманам.
Брежнев взялся за голову:
— Что-то я плохо соображаю, Сергей, голова гудит, как в жестяном баке… Сбежал, говоришь… В коридор кто-нибудь выходил? Если нет, то где убийца?
— Сейчас, сейчас…
Я снова влетел в «комнату отдыха». Диван, холодильник, телевизор, ноутбук. На стене — пульт с горящими светодиодами. Горели почему-то все красные, ни одного зелёного. Вероятно, убегая, этот упырь запустил какие-то вредные для нашего дела процессы, что-то ликвидировал, что-то смывал в унитаз, фигурально выражаясь (а может, не фигурально).
Ещё здесь был выход на балкон. Занавески мотало на ветру; сдвинув их, я выскочил наружу. Балкон как балкон, вот только приделана к нему внешняя лестница, по которой можно спуститься вниз, минуя холл.
Босс бежал по двору с «чемоданом» в руке — в диаметрально противоположную от главных ворот сторону. Бежал к ограде. Там ждала его раскрытая калитка, возле которой по ту сторону стоял большой чёрный джип.
Сзади ко мне подошёл Миша.
— Что решаем, командир?
— Слушай внимательно и понимай правильно, — быстро заговорил я. — Ты отсюда немедленно уходишь, в окна не смотришь, ищешь моего сына и помогаешь ему, если будет нужда. Вытащишь Юлю — век тебе буду благодарен. А мы с Боссом решаем свои заморочки, как умеем. Не надо тебе это видеть, чтоб потом не врать. Вдруг тебя на полиграфе будут опрашивать?
— Справишься один?
— Не справлюсь, значит, карма. А против неё не попрёшь.
— Возьми, я у него в шкафу нарыл. Заряжен под завязку.
Он сунул мне в руки помповик. О! Классический «Remington 870», причём, в укороченном, полицейском варианте. Плюс патроны. Да ты эстет, Артурчик, подумал я, любишь бренды больше чем вещи… Думал я это, уже скатываясь по внешней лестнице во двор, уже на бегу.
Странное дело, они не уезжали. Хотя, могли. Я безнадёжно опаздывал, помешать побегу не смог бы. Их было четверо в джипе — плюс хозяин. Ну, хозяина за бойца не считаем, он и носа из окошка не высунет. Остальные, увидев меня, высыпали из машины и прошли через калитку во дворик, то есть переместились с той стороны ограды на эту.
Меня ждали. Очевидно, повинуясь приказу, отданному понятно кем. Босс решил прихватить меня с собой.
Я вскинул к плечу мой новый «ремингтон», придвинул поближе к руке «глок», заткнутый за ремень. Взял на прицел Босса.
Они — меня. Четыре ствола против одного.
Но у них пистолеты, а у меня — натуральная пушка.
— Давай так, — послышался голос Босса. — Все огнестрелы — к ограде. Оставляем только руки и ноги. Ты ж крутой, Ушаков? Если уделаешь моих бойцов — я сдаюсь добровольно в руки правосудия. Ну, а если они тебя… Не обижайся, заберу с собой, как трофей.
— Годится! — крикнул я.
