Зачем?
— Всё предусмотрено, — добавил он.
Пока мой верный помощник высверливал жёсткий диск, превращая сложное устройство в хлам, я пилил и кромсал себя сам.
Почему я не позвонил Юле? На хрена трепался с Брежневым и Рудаковым?
Почему я не поехал к ней сразу?
* * *
Я прибыл не в десять, а в девять, на час раньше назначенного. И не к метро, как требовал Вошь, а в Кузьминский лесопарк, на Кленовую аллею.
К тому особняку, который на фото узнала Юля.
Въезд на аллею и правда охранялся, шлагбаум был закрыт, поэтому я не стал ломиться на своём УАЗе, как носорог, сметая преграды и людей (хотя было такое искушение, чего уж там). Я культурно оставил внедорожник за пределами лесопарка, а сам прошёл ногами, заодно всё внимательно осматривая.
Подходы непосредственно к дому тоже охранялись, по периметру была сооружена стальная ограда, но не очень высокая, не надо было подпрыгивать, чтобы разглядеть архитектурные красоты. Мало того, с какого-то момента во мне возникла уверенность, что меня заметили (техническими средствами) и негласно сопровождают, ничего не предпринимая только потому, что я веду себя пассивно.
Дом цвета слоновой кости расположился фактически в лесочке, обнаружить его можно было, только забредя сюда в качестве праздношатающегося путника. Необычная архитектура, каменный оштукатуренный низ (весь первый этаж), деревянный верх (второй этаж плюс мансарда и башенка); всё это когда-то было дачей, потом разными казёнными учреждениями, а теперь вот — снова дача, уже в границах Москвы.
Я прошёл вдоль ограды и вышел к воротам.
Висела вывеска: «Лаборатория изучения садово-паркового хозяйства г. Москвы». Вывеска новая, краска ещё не высохла, фигурально выражаясь. Легендируются, значит. Чтоб не приставали, не трогали, не любопытствовали. Какая, к свиньям, лаборатория! Вооружённая охрана за чем здесь следит, за ящиками с рассадой и пинцетами для пикировки?
Ворота отъехали без моего звонка или какой другой просьбы впустить. Приглашают! Я вошёл. Маленький двор был захламлён шкафами, сервантами, старыми креслами. А вот и комод — очень модная в шестидесятых годах вещь. Всё выглядело, как единый комплект, в таких случаях вещи обычно дорого стоят. Неужели — на выброс? То, что обычно вывозят из домов, когда делают ремонт или переезжают… В данном случае, видимо, въехали. Причём недавно (судя по вывеске).
Выставив пыльное нутро, лежал на боку стол для бильярда. Тоже выкинули? Он-то в чем провинился? Я проследовал мимо изгнанного стола, поднялся по ступенькам. Швейцар в хаки и берцах открыл передо мной дверь…
— Не ждали вас, не ждали! — встретил меня дружелюбный голос.
Высокий импозантный мужчина моих примерно лет, в спортивном костюме и в явно неплохой спортивной форме, поднялся мне навстречу с одного из диванов, украшающих холл.
Костюм от «Найка», если верить фирменному значку. И, думается, это был настоящий «Найк», а не турецкий фальшак.
— Да бросьте, ждали вы меня. — Я улыбнулся в ответ максимально любезно. — Вы давно заметили, что я здесь.
— Ждали, что вас привезут от метро «Волжская» с плотно завязанными глазами. А вы сами изволили. Уважаю. Достойный противник. Может, попозже в шахматишки распишем, если не будете против… ну это и впрямь попозже. Прежде всего — долг гостеприимства.
Хозяин особняка сделал знак окружившим меня мордоворотам и добавил — уже им:
— Позвоните Вше, пусть возвращается.
— Один?
— Ну конечно, с группой! Чего им там высиживать? Объект — вот он, уже в логове. — Человек в спортивном костюме издал смешок, больше похожий на кашель.
Чрезвычайно странное чувство охватило меня, едва я увидел этого господина, а точнее, когда он стал словесные кружева передо мною выплетать. Я узнавал его и одновременно не узнавал; казалось, вот-вот из памяти выплывет имя, я толкался в этот барьер — и разбивался. Мучительное было чувство — с каждой секундой всё мучительнее. Я лихорадочно перебирал в памяти членов «банды чемпионов», которые хоть раз попадали в поле моего зрения… нет, никто не подходил.
Долг гостеприимства, в понятиях хозяина, заключался в том, что меня обыскали. И вручную, и с помощью датчиков. Вытащили телефоны и всё прочее из карманов. Оружия у меня не было, не видел в нём смысла, знал, что так примерно всё и будет. «Макаров» я оставил в машине. Оружием, буде оно мне понадобится, я собирался разжиться на месте, и его вокруг оказалось полным-полно! У охранников в основном были шокеры (как обычные, так и тазеры) и травматы, а у парочки, очевидно, самых доверенных, висело и боевое. Только руку протяни — оно твоё. Я машинально примеривался, прикидывал, как буду это делать… Ситуация, по мне, была патовой, так что избежать боестолкновения вряд ли удастся, а значит, пукалку придётся одалживать. Но пока всё было культурно.
Один из тех, кто учинял обыск, показал хозяину на пуговицу у меня на пиджаке.
— Видеокамера, — сказал он максимально лапидарно.
Затем с меня сняли пиджак и показали лацкан:
— Здесь вшит микрофон.
Я пришёл в пиджаке, да. Хотя надеваю что-то официальное в редчайших случаях. Последний раз это было, кажется, когда я проставлялся в ресторане по случаю подполковника. Так что сегодня я принарядился вовсе не из уважения к приглашающей стороне, тем более этот предмет одежды был не мой. Один человек дал напрокат. «Заряженный» пиджак — испытанное во многих делах средство, можно сказать, боевой товарищ. Пуговицы совершенно одинаковые с виду, лишь одна такая хитрая, с телеглазом. Даже жаль, что меня раскололи вот так сразу…
В рубашке, без «разгрузки», я чувствовал себя как будто голым. Впрочем, и «разгрузку» брать не было смысла, точно так же оставили бы голым.
Хозяин пренебрежительно махнул рукой:
— Ничего отрывать не надо, камеру только залепите. — Затем мне: — Видите ли, гражданин Ушаков, отсюда невозможна передача никакого сигнала. Глушим-с. Бережёмся от таких вот сюрпризов. Кроме того, иногда приходят гости, которых сканировать не то что неловко — опасно, обидятся. Иногда, конечно, глушилку выключаем, но только в случае надобности. Сейчас не тот случай, вы согласны?
— Важных гостей могли бы сканировать на расстоянии, тайком, — сказал я, вспомнив свою встречу с генералом Иваном Ивановичем.
— Да-да, — оживился хозяин дома, — уже заказали такую технику. Достать непросто, штучное производство, и лаборатории под контролем государства…
— У него флэшка, — сказал холуй.
— Да? И что на флэшке, господин Ушаков?
— Запись, как был убит Арбуз.
— А я знаю, как он был убит, Вошь мне отчитался обо всём. Вошь действовал по моему приказу. Но всё равно благодарю за хлопоты, посмотрю с любопытством.
Меня отпустили, вернув пиджак. Пуговицу с объективом намазали каким-то клеем, который сразу загустел. А так — как приказано, ничего не оторвали. Очаг, бля, культуры.
