Книга Старый пёс, страница 37. Автор книги Александр Щеголев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Старый пёс»

Cтраница 37

— Предположим, нашли. Эксперты говорят, императорский меч для сеппуку, которым Радика вскрывали, — одна из главных ценностей коллекции. Меч, к слову, называется кусунгобу. Его забывают на полу. Да и трезубец — не хухры-мухры, штуковина старше Христа, но его почему-то оставляют в теле. После того, как выпытали, где всё это добро спрятано? Чушь получается, Игорь.

— Не могу вас больше слушать, — дребезжащим голосом напомнила о себе Вика. — В пот бросает от вас. Пойду телевизор посмотрю.

— Стой здесь! — рявкнул я на неё. — Чтоб я тебя видел! Знаем, от чего тебя в пот бросает, и за каким «телевизором» ты намылилась.

— Зачем вы так? — неожиданно заступился Рудаков. — Человек отца потерял…

Экий чувствительный. Неудобно ему стало, хотя никак он не тянет на интеллигента в шляпе. Странная реакция… А не спал ли с ней наш Игорёк, мелькнула мысль. Может, до сих пор грешит — потихоньку от жены и детей?

— Мадам Каганер — тоже известный коллекционер, — возразил я. — Всё происходящее её напрямую касается.

— Какой ещё коллекционер?!

— Собирает бутылки. И сдает.

— Достал! — вспыхнула она. — Идиотские шутки!

Настроение «Викторетты» менялось с частотой электрического тока в розетках.

— Водку глушить за этим столом ты можешь, а послушать про отца — нет? Стой, я сказал! А лучше сядь!

Она демонстративно закурила, присев на табурет.

Извини, девочка. Пей, сколько требует тоскующая душа, но потом, когда мы уберёмся восвояси. А пока я должен тебя раскачать по максимуму, чтоб ты выдала наконец всё то, что выдавать не хочешь… Я подошёл к ней, навис над ней и каркнул ей в лицо, не давая опомниться:

— На этом столе, если помнишь, его резали, как ты режешь вот эту вот колбасу! Тебе это пофиг, дочь Франкенштейна? Зальёшь в себя стопочку, и совесть продезинфицировала?

Она отшатнулась:

— Хватит меня лечить! Прямо как мой папаша с его закидонами! Он хоть право имел, а ты? Ну давай, давай, запри меня, или на холод выгони в одном халате!

— О чём ты?

— Ни о чём.

— Куда он тебя курить выгонял?

— Никуда! Почему ты меня мучаешь?!

У неё начиналась истерика.

— Потому что ты врёшь.

Где и в чём она врёт, предположений у меня пока не было; скорее всего, что-то недоговаривала, но вскрыть этот нарыв следовало обязательно. А вот Игорю ситуация не нравилась. То ли растерял оперское чутьё, став следаком, то ли что-то тут другое.

— Ничего я не вру!

— Ну, давай пройдёмся по прошлой пятнице. Днём ты уехала, отлично. Поставила квартиру на сигнализацию — и ту-ту. Расскажи, что ты делала до отъезда в пансионат.

— Я всё рассказала вашей тётке! Как её… Холодовой, кажется? (Очевидно, она имела в виду Льдову.)

— Тогда был краткий рассказ, а нужен подробный. Давай, давай, с самого начала. Ты проснулась, вылезла из-под одеяла… что дальше?

— Пописала, — сказала она с вызовом. — Почистила зубы, приняла душ. Позавтракала…

— А курила когда?

— Курила? — словно споткнулась она.

Заминка была настолько явной, что даже Рудаков её заметил.

— Именно. Где, когда, с кем и сколько раз, — жёстко сказал я ей. — Быстро, мы ждём.

— Ни с кем я не курила! Идите вы к чёрту! Я собиралась уезжать, мне некогда было!

Я взял бутылку водки со стойки и широким жестом наполнил хрустальный стаканчик. Внутри стойки были ещё такие же, я вытащил второй, наполнил и его.

Глаза у Вики стали размером с ложку, она следила за моими движениями, как кошка за птичкой.

— Выпьем, — предложил я Рудакову. — Есть отличный повод.

Он хотел что-то возмущённо вякнуть, гуманист хренов, но я прошипел ему одними губами: «Молчи!!! Бери стопарь», и он включился в игру.

Мы взяли наполненные стопки…

Грубый, конечно, это был приём, даже незаконный, — дразнить наркомана дозой. Но в работе с таким контингентом очень эффективный. Алкоголик — тот же наркоман. Осталось выяснить, является ли Вика обычной пьяницей, или её пьянство уже перешло грань алкоголизма.

— За жизнь не по лжи! — объявил я, прикладываясь к стопке.

Я лишь рот смочил, а Игорь, смотрю, маханул всю целиком. Понятно, ему-то за рулём никакие гайцы не страшны, в отличие от.

— А мне?! — возопила хозяйка лофта, кидаясь на меня с кулаками.

Я остановил этот порыв и ответил:

— Жизнь не по лжи — не про тебя, милая.

Она разревелась и умоляюще потянулась к Рудакову («Игорь, ну что же ты…»). Рудаков отвернулся и отошёл к окну.

— Ну, выскочила на пять минут, подумаешь! — прорыдала она. Рыдания превратились в кашель.

Какие пять минут, куда выскочила? Сейчас узнаем, подумал я… И всунул стопку (мою, почти полную) в её вибрирующую руку.

Когда делаешь женщину счастливой, она готова для тебя на всё. Через пять минут немудрёные Викины секретики, как игральные карты, легли перед нами картинками кверху. (Чуть позже выяснилось, что карт было больше, чем казалось вначале, но это — позже.) А пока она, злясь и стыдясь одновременно, признавалась в грешках, которые, положа руку на сердце, грешками не являлись. Как ссорилась с отцом из-за её пристрастия к дымному зелью, а также на почве её частых возлияний. Как Радик, ненавидевший малейший запах курева, выгонял дочь с её сигаретами из квартиры. Курить на общей лестнице было нельзя, спускаться каждый раз на улицу — влом. И тогда она сбегала на «чёрную лестницу». Поднималась на крышу, благо жили на последнем этаже, и отводила душу. Ключ от «чёрного хода» всегда висел рядом с дверью на специальном крючке, шифр от второго, кодового замка отец сделал таким же, как с главного входа, а будочка на крыше закрывалась на обычный замок. Удобно было… Пока однажды не случился настоящий скандал, не сравнить с прежними ссорами. Вика открыла ход на витую лестницу, повесила ключ обратно на крючок и пошла наверх курить, НЕ ЗАКРЫВ ДВЕРИ. Грубейшее нарушение правил, установленных отцом. Тот, увы, заметил. Чтобы вправить дочери мозги, закупорил ход (как оно и должно было быть), оставив её снаружи — в халате на голое тело, — и несколько часов не впускал обратно. Как она пыталась достучаться до соседей снизу, как была унижена перед ними, когда ей дали возможность пройти сквозь чужой лофт на обычную лестницу, — опустим. Но с тех пор удовольствие от хорошей сигареты было омрачено страхом, чёрт бы побрал этого параноика…

Что касается пресловутых «пяти минут», на которые она куда-то там выскочила, и про которые боялась рассказать. Эта история имела прямое отношение к делу и случилась в пятницу, перед Викиным отъездом в Подмосковье. А началась ещё с вечера четверга, когда она, вернувшись домой, обнаружила, что у неё украли сигареты. Натурально — вытащили обе пачки из сумочки. Может, просто потеряла? Вика не была уверена. Ну правда, какой смысл красть сигареты, это же смешно! — такой у неё был аргумент в пользу сомнений. (Мне не было смешно, и смысл я видел вполне очевидный.) Украденное курево — не катастрофа, у неё в квартире всегда есть неприкосновенный запас, пачка с тремя сигаретами. И вот — в пятницу она просыпается, докуривает последнюю, после чего идёт в местный магазинчик на территории комплекса. Сигнализацию НЕ ВКЛЮЧАЕТ. Выскочила всего на пять минут, зачем? Но после убийства и пропажи коллекции сообразила: этот эпизод может ей дорого стоить. И так следовательша, не особо скрываясь, подозревала дочку в соучастии. Такую квартиру отхватила! И оперативники странно посматривали. Эти намеки… мол, алиби — хорошее прикрытие… Как ни крути, кому выгоднее всего была смерть Радия Франковского? Ей, Викторине Радиевне! Любой бы в этой ситуации закрыл рот на замок… Дядя Серёжа, дай ещё глотнуть, нервы совсем никуда…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация