– Ты же выкупила у нее свою часть акций.
– Это мизер.
– Ты знаешь, чем она промышляла, Настя. Она любила щекотать людям нервы.
– Того, что она помалу щипала с них, шантажируя, тоже не хватило бы. Этого хватало ей на безбедное житие. Но на клуб… Сомневаюсь. Куда она тебя втянула, ну? Говори быстро! Пока еще не поздно. Пока еще можно что-то предпринять.
– Настя! – его глаза наполнились слезами. – Ты, правда, поможешь мне? Не бросишь одного?
– Нет, не брошу.
Она сама не знала: правда это или ложь. Вроде и гаденький человечишка: сдал ее полиции, не подтвердил ее алиби, врал постоянно, за ее спиной собрался продать квартиру, которую она ему подарила. Разве такое можно простить?
А с другой стороны, она совсем осталась одна. К тому же она ему тоже не всю правду говорила. И с квартирой обманула.
– Если меня примут менты, поможешь с адвокатом? – промямлил он плаксиво.
– Помогу. Так во что она тебя втянула?
– Сейчас, сейчас расскажу, – он протянул руки и обхватил ее колени, сжал их. – Я так соскучился, Настя. Так соскучился! Ты не прогонишь меня, нет? Оставишь у себя?
– Посмотрим на твое поведение. Говори.
Он потянул ее за руку и усадил радом с собой. Прижался губами к ее распахнутой ладони и прошептал:
– Я так соскучился, Настя! Так соскучился!
– Артур, – она шлепнула его легонько по щеке. – Или рассказывай, или уходи.
И он начал рассказывать. Сначала сбивчиво, путано. Потом, отвечая на ее вопросы, рассказ повторял. Уже в деталях, уже четко.
– Теперь понимаешь, почему я хотел продать квартиру? – воскликнул он, укладывая голову ей на колени.
– Ты же сказал, чтобы поменять на меньшую, – ухмыльнулась она, перебирая пальцами его светлые волосы.
– Нет. Я хотел сбежать из этого города. Подальше от всего. От угрозы быть разоблаченным. От угрозы быть убитым.
– Как пафосно, Артурчик, – фыркнула Настя, ухватилась за его голову обеими руками, сдвинула со своих коленей, встала. – А может, ты просто убил Илону, ограбил ее и решил вовремя свалить, пока до тебя не дотянулись полицейские?
– Ну, ты даешь, – почти весело откликнулся он, приглаживая взъерошенные ею волосы. – Чего у нее было грабить? Она же все вложила в клуб. Все! Даже кое-что из украшений продала. Даже акции тебе продала, хотя и не хотела.
– Чего не хотела? Мне продавать или вообще продавать?
– И вообще, и тебе. Ненавидела она тебя, Настя.
– Что?
Она нахмурилась. Тут же вспомнила, как Илона, бывало, входила в ее кабинет, заходила сзади, обнимала, укладывая подбородок ей на плечо, и шептала слезливо:
– Ты все, что у меня есть, сестренка. Ты – вся моя семья. Живи подольше. Не покидай меня. Меня все покидают. Будь бессмертной, ага?
Настю всегда раздражали ее детские страхи снова остаться сиротой. И объятия она ее еле терпела. Но терпела. Потому что сестра. Потому что несчастная. Потому что одинокая.
– А ты не знала? – Артур совершенно справился с депрессией, расслабился, широко развалил колени. – Она люто тебя ненавидела. Потому что ее отец – пьяный вечно художник, тебя заделал приличной тетке, а ее непонятно кому. Она даже матери своей не знала. Ее просто в свертке подбросили, как мусор. Это всегда ее угнетало. Всегда.
– С детства, – эхом отозвалась Настя, усаживаясь на край своего стола. – По этой причине она искала в нормальных людях изъяны и больно била потом по ним?
– Возможно. Но знаешь, – он щелкнул пальцами и с намеком на восхищение произнес: – У нее это получалось. У нее все получалось. Она везучая была.
– Была – ключевое слово. – Настя увела взгляд в сторону. – Что же она с такой везучестью так мало прожила?
– Кому-то перешла дорогу, – пожевал он губами.
– Или переехала, – ядовито заметила Настя.
Артур мгновенно нахмурился.
– Считаешь, что ее из-за этого? – он вздохнул. – Убили?
– Ох, не знаю. Не мое дело догадываться.
– А чье? – Он нахохлился.
– Полиции. Пусть разбираются, – она вернулась на свое место, взялась за папку с документами. – Ты ступай, Артурчик, ступай. Мне в самом деле дико некогда.
– Хорошо. Хорошо, – он подлетел к ее столу, зашел сзади, опустил руки ей на шею, привычно помассировал. – Вечером увидимся?
– Да, – она напряженно смотрела на папку с документами, не видя ее.
– У тебя или у меня? – Его пальцы вальяжно поползли за воротник ее платья.
– Созвонимся, Артур, – она увернулась и сделала ему знак отойти.
– Хорошо, хорошо, дорогая. А может, я встречу тебя сегодня после работы? И мы поужинаем в нашем любимом ресторанчике?
Ее лицо передернуло судорогой. Любимое место было изгажено тем, что он туда таскался и с Илоной. И все хорошие воспоминания были изгажены. Им. Этим парнем с непомерными амбициями и совершенно глупой головой.
– Хорошо. Встреть меня сегодня вечером, – она напряженно улыбнулась.
– Во сколько, дорогая?
Он расслабленно улыбался, покачиваясь на каблуках. Руки в карманах. Он был почти беззаботен.
– В шесть. Встреть меня в шесть вечера. А сейчас уходи. Мне некогда.
Он ушел, осторожно прикрыв дверь, но она услышала, как он счастливо смеется в приемной.
Идиот!
Ее рука потянулась к телефону. Набрала номер. Она его запомнила уже наизусть.
– Владимир? – спросила Настя. – Вы?
– Я, – ответили ей.
– У меня есть для вас важная информация, Владимир.
– Я вас внимательно слушаю, Анастасия Витальевна, – голос в трубке сделался тихим и вкрадчивым.
Надо же, она и не думала, что этот невзрачный застенчивый мальчик может иметь такие голосовые модуляции. Он всегда говорил с ней вежливо, немного виновато. Даже когда пытался ее в чем-то уличить.
– Мне кажется, я знаю, кто и за что убил Илону.
– Вот как?
Его бесцветные брови наверняка полезли вверх.
– Илона и мой… – она даже после паузы не нашла подходящего слова и со вздохом произнесла: – любовник занимались угонами машин. Это очень скверная история, Владимир. Они угоняли машины у людей, которые потом получали страховки. Он не все подробности мне рассказал, но мне кажется, что это была целая банда. Включая кого-то из страховщиков.
– У кого угоняли машины?
– Одну у самого Артура. Вторую у Илоны. Были еще какие-то люди, кажется, их знакомые. В общем, там групповой сговор. Разбирайтесь. Кстати, вы можете его принять прямо сегодня в шесть вечера.
