Дэн хихикнул на эту плоскую шуточку, а потом погрустнел.
— На самом деле, — он вдруг повернулся и сказал с расстроенной ухмылкой, — у меня почти везде тройки. Ну пристроят меня предки куда-то по связям, а толку? Мне вообще ничто неинтересно в этом универе. Почему мы всю жизнь должны доказывать, что чего-то стоим? Учителям, завучам, которые сами в большинстве — неучи. Потом работодателям, налоговой и еще бог знает кому. Чем старше становишься, тем унылее жить. Было бы мне всегда шестнадцать или семнадцать…
Тут я даже спорить не собирался. Потому что ненавидел все это так же сильно, как и он. Просто у меня вдруг появились какие-то хилые цели, ради которых я был готов стиснуть зубы. А у Дэна — судя по всему, нет. Но в опасном возрасте мне застревать вообще не хотелось. От одной мысли, что шестнадцать лет могут длиться вечно, со всеми вытекающими кошмарами, мне хотелось орать как ненормальному.
— Куда вообще планируешь? — поинтересовался я.
— Ты как мой батя… Постоянно давит на меня этим.
— Меня в свое время тоже достали. Знаешь, если определишься и скажешь им, сразу отстанут.
Дэн зевнул и смял пластиковый стакан с колой. Он оказался не пустым, и на его руку вылилась бурая шипящая жидкость.
— Фу, блин… — Он взял салфетку. — Наверное, на экономический. Как и все. Буду менеджером. Сейчас в кого ни ткни, все менеджеры…
Мы вяло посмеялись. Разговаривать было лень. Мы тупо разглядывали людей, курочили собственные стаканы и пластиковые приборы от нечего делать, потому что домой тоже не особо хотелось.
— А ты прямо хочешь учиться?
— Да, это мой шанс. Однажды, может, найду лазейку свалить. На север, где айсберги.
Прозвучало наивно.
— Это твоя женщина тебя обработала? Как там ее… Элена?
— Ну, она дала мне хорошего пинка.
Дэн заухмылялся, оживая, и подвинулся ближе.
— Слушай, да она из тебя веревки вьет.
— Глупости какие, — поморщился я, — она умна и знает, что говорит.
— Ты все делаешь, как она скажет. Сказала «рисуй» — рисуешь. Общаешься с людьми. Теперь вот за ум взялся и поступать решил под ее влиянием. Что она делает с тобой, чувак? — Дэн явно меня поддразнивал. — Где тот свирепый парень, которого я знал?
— Я желаю тебе тоже встретить такого мудрого… э… друга-наставника.
— Спасибо, своя голова есть.
В устах Дэна я выглядел каким-то недоумком, из которого Элена лепила что хотела. И его слова меня тоже по-своему задевали.
— Слушай, уже три месяца ты жуешь сопли, — вдруг посерьезнел он. — Сделай что-нибудь.
— Что? — уныло спросил я.
Иногда я бывал очень нерешительным. Если выиграть конкурс было сложной задачей, то стать для Элены кем-то большим, чем другом, казалось мне вообще заоблачной целью.
— Покажи ей, что ты мужик. Ты только рисуешь с ней и болтаешь о всякой ерунде. Она и видит в тебе преданного ученика, над которым у нее есть власть. Поверь, все бабы втайне тешат себя чужим обожанием.
— Я забываю, что ты — эксперт.
— Так вспоминай об этом почаще. Я дело говорю. Сделай что-нибудь. Она только кажется такой загадочной и возвышенной. Ей стопудово нужен сильный и уверенный мужик. После этого она сдуется и станет нормальной.
У Дэна была на этот счет непоколебимая самцовая философия. Он считал, что все женщины на свете только и ждут, когда он объявится, чтобы самим прыгнуть ему в руки. Как ни странно, в его жизни это срабатывало, и хорошо. Однако как только я пытался применить его принципы на себя и Элену, мне казалось, что где-то визжат тормоза, свидетельствуя о незапланированном сбое в системе. Я видел ее перед собой в простоте и элегантности и понимал, что это не те правила. И они не будут с ней работать. Но и Дэну это объяснять было муторно, поэтому я просто слушал.
— Знаешь, как я делаю? — Он подмигнул. — Обними ее случайно. Коснись. Это первый физический контакт. А то ты как евнух, честное слово. Если вы подходите друг другу, ей понравится. Может, она начнет выделываться, уберет руку, состроит рожу, но сама будет об этом думать. И потом ты повторишь это действие, и она просто не сможет с собой бороться. Обязательно будет какой-то знак! Она вздрогнет, у нее изменится взгляд, участится дыхание, а может, она даже вспотеет или запнется.
— Все, прекрати. — Меня начал разбирать смех, как только я представил, что все это происходит с Эленой сразу.
— Подумай над моими словами, человек. Дэн дурного не посоветует, — хмыкнул он и подмигнул.
4
Не знаю, почему я всегда слушался его в таких вопросах. Строгой критики большинство его высказываний вообще не выдерживало. Он был склонен упрощать абсолютно все, в том числе и других людей, потому что ему так удобнее жилось.
Но я внимал, а затем следовал его словам, сам не понимая, с чего это вдруг. Как, например, та дурацкая выдумка про чужую свадьбу. Она была еще безобидной. В этот раз он предлагал проявить инициативу, чего я вообще никогда не делал. С Алиной все было по-другому. Половину сделала она, половину — случай.
Так стоит ли рискнуть?
Я задумчиво переминался с ноги на ногу перед окном, глядя на заснеженный двор. Кто-то никак не мог припарковать машину между мусорными баками. В этом городе вообще любят ставить автомобили в самых странных местах…
И я решил, что стоит. Не умру. Неудачу можно будет пережить.
В субботу я пришел к ней как обычно, и мы позавтракали, наблюдая за снегопадом. Элена больше не демонстрировала ностальгии по Финляндии. Лишь умиротворенно наблюдала за снежинками с полупрозрачной улыбкой, поводя по подбородку тонкими длинными пальцами.
— Хочешь, можешь попрактиковаться со мной в устном английском, — предложила она. — Или погоняю тебя по истории…
— Спасибо, но не сегодня. Мозги не работают, — совершенно честно сказал я.
— Тогда я приберу. — Она встала, — и порисуем до обеда… А потом мне надо будет съездить в театр.
Я бесшумной тенью встал рядом с ней. Сердце колотилось как бешеное, но я выглядел невозмутимым.
— Позволь мне. Ты и так постоянно убираешь всю посуду.
Я мягко коснулся ее пальцев, одновременно высвобождая кофейник, за который она взялась. Не знаю, что там Дэн говорил про ее ощущения в случае нашей совместимости, но мне показалось совершенно естественным то, как я прикоснулся к ней. Ее кожа словно была моей.
Элена взглянула на меня прямо. Так как мы были почти одного роста, ее глаза оказались на уровне моих, и между нами что-то пронеслось. Или мне казалось, потому что я в очередной раз обалдел от ее близости.
— Как хочешь, — сказала она, передавая мне кофейник.
— Мы же вместе завтракаем. А убираешься всегда ты. Нечестно, — заметил я.
