— Я не вижу смысла в этой затее, — отозвался я, не чувствуя во рту вкуса пюре.
Она нахмурилась, глядя на меня поверх очков. Я смотрел в сторону.
— Сходи туда, Сергей. Это не самая плохая идея.
— Это необязательно.
— Да, тебя никто не заставляет. Но я считаю, что плохо не будет, если просто поприсутствуешь. Тебе что, все равно?
— А что это изменит для него? Как ты думаешь, — едко начал я, — он это почувствует? Ему это вообще важно?
— Тебе лишь бы спорить, — с досадой ответила мама и поднялась.
Собрав тарелки, она направилась к раковине. Я холодно следил за ее передвижениями, и враждебная струна между нами снова натянулась.
— Дело не в споре.
Резко обернувшись, она сердито вопросила:
— А что подумают люди, тебя не волнует?
— Послушай, просто не говори никому, что я — твой сын, и можешь дальше общаться с другими людьми.
— Сергей, это неприлично! — крикнула она мне в спину.
Я быстро прошел к себе и закрыл дверь. Хотелось оказаться на самом краю земли, где только звезды и ветер. Но вокруг только серые стены. В какой-то момент я осознал, что не понимаю, насколько они реальны.
Мне показалось, что те же стены и внутри меня.
7
Не знаю, почему, но я все же решил пойти. То ли действительно из-за Саши, то ли потому, что в тот вечер на улице стоял странный привкус пустоты и не было смысла шататься по темным дворам. Я пошел, хотя все во мне этому противилось.
Встреча проходила в доме у Кирилла — нашей странной пародии на бомонд, вопреки пролезающим гопницким замашкам. Для других он и был этим высшим светом: его родители возглавляли фармацевтическую компанию и зарабатывали бешеные бабки. Не знаю, насколько Кириллу передался предпринимательский талант, но зарабатывать очки в обществе он умел. А еще чувствовал себя безнаказанным и делал что хотел.
Я никогда с ним особо не общался. Даже с Яном мы разговаривали чаще, чем с секс-символом семиклассниц. И к нему домой я шел в первый раз. Еще издалека увидел, что окна на первом этаже погашены и в них, как светлячки, мелькают крошечные желтые точки. Алена и ее свечи.
Дверь открыла она сама. При виде меня у нее слегка вытаращились глаза, но она ничего не сказала, лишь посторонилась. Я вошел в прихожую, настороженно оглядываясь. Судя по звукам, все были в гостиной.
В сопровождении Алены в траурном наряде я оказался в их кругу. Здесь были мои одноклассники и много других ребят, вдруг почувствовавших неведомое участие к этой трагедии. Хотелось спросить каждого, что они здесь делают, ведь половина из них не знала Сашу.
В голове крутилась комичная фраза: «Кто все эти люди, где мои вещи?!».
В гостиной вдобавок царила несколько эзотерическая атмосфера: виной тому были все те же несчастные свечи. Это походило на обряд экзорцизма.
На столе стоял большой портрет Саши, увеличенный с какой-то виньетки. Он был там почти такой же, как и недавно. Светлые перистые волосы стояли дыбом, а глаза подслеповато щурились. Мне показалось, что он словно увидел меня на пороге и узнал.
Но это всего лишь фотография.
— Это же Сергей?
— Ага, друг Саши…
Шелест вокруг меня. Его имя, превратившееся в слово дня.
— Закуски и напитки там, — послышался где-то сбоку голос Алены, но я не обратил внимания, куда она указала.
В углу я заметил первые знакомые лица: Настю, местную красавицу, но уже бывшую подругу Кирилла. Рядом с ней примостились Ната и Вера (группа «Тату», как их называл Ян). Не знаю, были ли они на самом деле лесбиянками или просто баловались… Как ни странно, их никто не гнобил, и они даже собрали вокруг себя целую компанию подражателей. Я называл их про себя проводниками школьной сексуальной революции. У всех были похожие стрижки с косыми челками и хохолками на затылке, и вне занятий они носили исключительно мужские рубашки.
В другом углу я увидел Антона с Машей («пара года» — услужливо всплыл в голове голос Яна). Антон был бабник, Маша — вышколенная отличница, но не из-за мозгов, а по причине хорошей памяти. На какой почве они сошлись, никто не знал, и сейчас эти двое вовсю сосались, не обращая ни на кого внимания.
Конечно же, в центре крутился Ян, попивая что-то из пузатого бокала, и мягко вещал кому-то на ухо с хитрым лицом. Ян был не очень располагающим человеком, но одним из немногих, кто неплохо разбирался в людях. Почему-то мы постоянно друг на друга натыкались и начинали вести пассивно-агрессивную перепалку.
Вот и в этот раз он заметил меня и двинулся навстречу.
— Пришел-таки.
— Начинаю об этом жалеть.
Он только осклабился.
— А чего ты ждал? Большинство просто хотело потусить.
— Включите музыку, — посоветовал я. — А то унылая у вас дискотека.
Пора было уходить. Я понял, что глупо здесь оставаться.
— Ну, это уж слишком, — хмыкнул он. — Ты что, нас совсем за идиотов держишь?
Затем он поймал мой убегающий взгляд и проницательно осведомился:
— Зачем ты вообще приперся? Тебе тут не особо рады.
— Да и я — вам, ребят.
— Хотя, может, присядешь? Кирилл сейчас речь толкнет.
Я нехотя опустился на ближайший пуф. Ян растворился где-то в полумраке, и все выжидающе уставились на Кирилла. Он вышел в центр и пытался разобраться с микрофоном. Откуда-то, как черт из коробочки, выскочила Алена и стала ему помогать. Наконец-то они справились, и по комнате разнесся его чуть хрипловатый голос:
— Добрый вечер всем. Спасибо, что пришли. Я думаю, что Саша оценил бы. Не знаю, что надо сказать в такой ситуации, просто стараюсь говорить искренне. Это большая утрата для нас.
И он сделал паузу. Я не сводил с него глаз.
— Мы все любили Сашу.
Это было уже слишком. Я как наяву видел тот день в туалете, когда он со своими придурками держал его в кольце.
— Он был отличным, хотя немного странным парнем. — Голос Кирилла звучал нервно и неестественно. — Но мы все знали, что на самом деле он — хороший человек. И то… что с ним произошло… — это шок и потрясение для всей школы, особенно для нашего класса, ведь мы все очень дружны.
— Да неужели?
Все обернулись и уставились на меня. Свечи отражались в их глазах, и они казались пустыми и выжженными. Я не сводил взора с Кирилла.
— Ты называешь это дружным классом? — Слова уже сами отскакивали от губ, а внутри что-то закипало.
— В чем проблема? — ледяным тоном осведомился Кирилл. — Дай договорить.
Краем глаза я заметил любопытную физиономию Яна, который следил за мной как за тикающей бомбой. Я не раз замечал на его лице подобное выражение: у него ко мне словно был какой-то особенный интерес.
