А завтра после обеда они с Терри уезжают, так как им обоим нужно в понедельник утром на работу. Если повезет, Хильде совсем не придется оставаться со своим зятем один на один.
Потому что не имело значения, сколько внуков благодаря ему появится у Хильды, и не имело значения, насколько с ним счастлива ее дочь; у Хильды с ним все равно никогда не найдется общих тем.
Кармел
Она лежала в ванной, а слезы текли по щекам и капали в горячую воду. Все было неправильным, абсолютно все. Кармел потянулась за бокалом с вином – она допивала бутылку, которую открыла в четверг, когда все было так прекрасно.
А сейчас, лишь два дня спустя… Она отпила глоток. Вчерашнее выражение лица Пола, когда он говорил ей эти ужасные слова – как будто ненавидел ее. И это после того, как всего лишь сутки назад она сидела у него на коленях, а его руки блуждали по ее телу. Она снова отхлебнула вина, стараясь подавить внезапно возникшее возбуждение. Неужели можно вот так перемениться, ведь она допустила всего одну маленькую ошибку? Неужели его чувства могли исчезнуть так внезапно?
А тут еще Пэм со своими проблемами в самый неподходящий момент. Кармел чувствовала себя виноватой в том, что Пэм уехала домой, виноватой из-за чувства облегчения, которое испытала, когда Пэм сообщила ей утром об отъезде. Но это к лучшему – у Пэм есть мама, которая сможет ее утешить гораздо лучше, чем это сейчас получится у Кармел. Пэм все правильно поняла.
А в довершение всего сломалась эта чертова машина. Кармел возвращалась на ней домой после того, как отвезла Пэм, – она чувствовала необходимым сделать для подруги хотя бы это, – и внезапно машина заглохла. Только этого не хватало.
Хорошо хотя бы, что все случилось рядом с автомастерской, а не где-нибудь у черта на куличках. Но теперь Кармел осталась без машины как минимум до конца выходных, именно так ей сказали в мастерской. В лучшем случае она ее получит в понедельник вечером. А еще Кармел испачкала маслом хороший пиджак, когда автомеханик подвозил ее домой в своей машине. Вот этого, черт возьми, ей ну уж точно не хватало.
Кармел вздохнула и вновь потянулась за бокалом, который был уже почти пуст. Единственная мысль, которая ее утешала, была о том, что больше уже ничего плохого произойти не может.
Воскресенье
С раннего утра попеременно солнечно и дождливо. Ближе к полудню погода стабилизируется. Во всех районах легкий туман. Температура воздуха – от 17 до 20 градусов.
Марджори
Ей было больно моргать, как будто кто-то прошелся наждачной бумагой по ее глазам. Она сжала пальцы в кулаки, стараясь их согреть. Еще нет семи часов, день только начинается, а такое чувство, что прошла вечность с того момента, когда она в пять двадцать наблюдала за восходом солнца. Сейчас шел дождь, один из легких летних ливней, который едва различим, когда крохотные капельки воды бесшумно падают с неба на землю.
Марджори могла ошибиться; она постоянно возвращалась к этой мысли. Она могла сделать совершенно ошибочные выводы. Это могла быть просто шутка. Есть множество причин, чтобы вырезать буквы из газеты, разве нет? Это могло быть сделано просто ради смеха, чтобы подшутить над кем-нибудь. Это вовсе не обязательно должно быть связано с чем-нибудь ужасным, таким ужасным, что мозг просто отказывается об этом думать.
А что касается крови – здесь тоже может быть совершенно невинное объяснение. Например, порезанный палец. Из-за небольшого пореза кровь может хлестать только так. Вот Марджори, например, сама пару недель назад порезала большой палец, когда шинковала репу. В тот момент она подумала, что придется накладывать шов: кровь хлестала фонтаном. Просачивалась сквозь пластыри. А сейчас и шрама не разглядеть.
Поэтому могло произойти что угодно. И все могло быть совершенно невинно.
Марджори ничего не сказала Джуд. Она засунула толстовку обратно под кровать, спустилась вниз, положила на тарелку сосиски и достала спагетти, ведя себя так, словно ничего не произошло. Они даже немного поболтали за едой – ну, вернее, болтала Марджори. А Джуд в ответ ворчала или кивала головой. Но это как раз было в порядке вещей.
А потом Джуд пошла наверх, и Марджори услышала шум воды, а через полчаса Джуд при полном параде спустилась вниз и сказала Марджори, что идет гулять. В одиннадцать вечера Марджори выключила телевизор, удачно избежав девятичасовых новостей, и направилась в кровать. Джуд вернулась только в половине третьего и с грохотом поднялась в свою комнату. А в пять утра Марджори оставила попытки придумать безобидный повод для вырезания букв из газеты и встала с кровати.
Она мешала свой остывший чай и с ужасом ждала того, что мог ей принести новый день.
Филип
Сегодня ему исполняется восемьдесят, и он чувствовал каждый прожитый год. Золотые годы. Какая чепуха! Ни на что не годный, обуза для семьи – вот кто ты в восемьдесят. Пора умирать.
Мэй тихонько постучалась, и этот стук прервал его мысли.
– Входи. – Филип не хотел никакой суеты – суета была ему нужна меньше всего.
– С днем рождения. – Мэй поставила поднос на столик у окна и распахнула занавески, пока Филип неуклюже пытался сесть. Затем она взбила подушки, положила поднос ему на колени и подождала, когда отец заметит бежевый конверт.
Филип взял конверт и, перед тем как его открыть, взглянул на нее.
– Спасибо, Мэй. – Он вытащил открытку и прочитал поздравление. – Спасибо, очень мило.
Всего лишь открытка – и это все, что он получит? Она могла бы приготовить ему хотя бы маленький подарок.
Филип сердито отрезал кусок от высохшего белого пудинга. Не каждый день исполняется восемьдесят. Для кого-то это важное событие. Далеко не каждому удается дожить до этого возраста.
– Тебе еще что-нибудь нужно?
Филип отрицательно покачал головой, даже не взглянув на дочь. Ему хотелось сказать: «Ничего, кроме подарка на день рождения от моей единственной дочери. Ничего, кроме завтрака, который я съел бы с удовольствием».
Не день рождения, а ерунда какая-то.
Шон
Он стоял под струями очень горячей воды, тер себя мочалкой что есть мочи, так, что тело жгло, но это доставляло ему удовольствие. Позже, уже стоя на кухне, он съел кусок сыра и два яблока, запив все остатками клюквенного сока.
Мэй встретила его, когда он выходил из дома, она выбежала навстречу из своего сада.
– Шон, я просто… Есть какие-нибудь новости?
– Никаких изменений. – Интересно, как долго ему придется повторять этот ответ. – Он все еще без сознания.
– Я могу чем-нибудь помочь?
Шон устало посмотрел на нее.
– Спасибо, Мэй. Присмотри, пожалуйста, за домом. Я тебе сообщу, если будут какие-нибудь изменения. – Он направился в сторону фургона, на ходу вылавливая из кармана ключи.
