В сторону Москвы машин шло много, он жалел потерянного времени.
– Ты вспоминаешь Надю? – неожиданно спросила Лена.
– Я ее никогда не забывал.
– Ужасно несправедливо, что… что не стало именно ее. Светлый человек…
– Не надо, Лена, – попросил Никита.
Она замолчала. В машине справа большая мохнатая собака смотрела в окно, Никита проводил машину глазами.
– Я женюсь, – вырвалось у Никиты.
Странно, он давно ни с кем не откровенничал.
– Поздравляю, – Лена оторвалась от дороги, грустно на него посмотрела, отвернулась.
Впрочем, когда ребенок Вадика Корышева может остаться сиротой, веселиться было бы странно.
– У Корышева хорошая семья? – это Лена спросила, когда они уже въехали в Москву.
– Не знаю. Я Ангелину видел только один раз, мельком, даже не поздоровался. Да и с Вадькой разговаривал всего пару раз.
– Раньше Ангелина казалась нам высокомерной.
– Да, – подтвердил Никита. – Она Наде не нравилась.
– Она никому не нравилась.
Момент, чтобы обсуждать Ангелину, был неподходящий. Сейчас они все должны были за нее молиться.
– Главное, она нравилась Вадиму, – буркнул Никита.
– Я в пятницу видела Вадима и Ангелину в аэропорту. Провожала мужа. Сначала хотела подойти, а потом передумала…
Этим Никита заинтересовался, но никаких подробностей Лена сообщить не могла. Она даже не была до конца уверена, что видела именно Вадима и Ангелину. Прошло много лет с тех пор, когда они считали себя одной компанией.
Лена высадила его там же, где забрала, попросив напоследок:
– Позвони, если что-то выяснится.
– Обязательно, – пообещал Никита.
К офису, где оставил Катю, он пошел пешком. В том, что Кате не удастся узнать ничего важного, он не сомневался, и ее игра в следователя раздражала. Она ничем ему не мешала, а казалось, что мешает.
Ангелина, насколько он ее помнил, никогда не стала бы заводить подружек в принадлежавшей ей фирме. Права Лена, Ангелина даже с девочками из их компании держалась свысока. Разговор поддерживала и на вопросы отвечала вежливо, но казалась высокомерной.
И она действительно никому, кроме Вадима, не нравилась.
И неожиданно оттого, что они с Катей пытаются сейчас помочь Вадиму, а не его жене, ему стало жалко Ангелину и стыдно перед ней. Никите казалось, ради Ангелины никто не бросит собственных дел, не попытается незаконно получить больничный лист и не отправится проверять дачу.
Посочувствуют, конечно, но и только.
Никита достал телефон и позвонил Кате.
– Да говорю тебе, спит он с ней! – бухгалтер Оля никак не хотела отказаться от интересной темы.
– Не верю! – упиралась Вера. – Я сто раз слышала, как Вячеслав Борисович с женой разговаривает. Ласково он разговаривает, понимаешь? Не может быть, чтобы он жене изменял.
– Ты что, маленькая? – фыркала Оля. – Да мужики… Да они еще ласковее становятся после любовницы. А Ангелина вообще… хищница.
Сама Оля тоже сильно смахивала на хищницу.
– Ангелина с кем-нибудь дружила? – спросила Катя. – У нее здесь подруги были?
– Подруги?! – ахнула бухгалтер. – Мы все для нее никто. Холопы. А дружила она с Вячеславом. Очень тесно.
– Оль, ну зачем ты так? Ангелина старше нас, ей с нами не интересно. – Вера повернулась к Кате, пояснила: – У нас в фирме женщин мало, только я и Оля.
– И уборщица еще, – добавила Оля. – А для Ангелины мы все одинаковые. Она барыня, а мы крепостные.
Хлопнула дверь, все дружно повернулись, посмотрели на появившегося генерального директора.
– Я уезжаю, – сказал Вячеслав Борисович Ротнев, хмуро оглядев сидевшую вокруг Вериного стола троицу.
Вера открыла рот, но задать вопрос не решилась. А Катя внезапно подумала, что директор вполне мог быть влюблен в Ангелину. Глаза у него были воспаленные, красные. Так реагировать можно только на несчастья очень близких людей.
Директор задержал взор на Кате и кивнул:
– Зайдите!
Катя послушно поднялась, Ротнев пропустил ее в кабинет, закрыл дверь и спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Я вчера весь вечер была с Пашей, – посмотрела на него Катя. – Я не могу сидеть дома и…
– Ангелина не занималась делами фирмы! – директор стукнул кулаком по стене. Катя решила, что ударить ее ему хотелось еще больше. – Она не знала сотрудников, а они не знали ее. Случилось горе, а вы тут… развлекаетесь!
Он был неправ, но возразить было нечего.
Однако она видела несчастные детские глаза и сидеть сложа руки не станет, даже если это кому-то не нравится.
– Ищите в окружении Вадима. А начните со своего приятеля. Он был последним, кто видел Вадима.
– Откуда вы знаете? – зло спросила Катя. Намек ей не понравился.
– Знаю! Вадим при мне звонил какому-то Никите. У Вадима в друзьях несколько Никит?
Ротнев молча открыл дверь, Катя вышла. Оли в приемной уже не было, а сама Вера сосредоточенно смотрела в экран компьютера.
Катя вышла в коридор, позвонила Елизавете Игоревне, желая услышать добрые вести.
– Да, Катенька, – устало ответила женщина. Хороших вестей не предвиделось.
– Елизавета Игоревна, вам что-нибудь нужно? – спросила Катя. – Продукты…
Женщина замялась и попросила:
– Сходите в аптеку, пожалуйста.
Она сказала это совсем тихо, наверное, чтобы не слышал мальчик. Катя почувствовала, как подступают слезы.
Елизавета Игоревна назвала лекарства, Катя записала на чьей-то визитке, наспех вынутой из кошелька.
Тут позвонил Никита.
– Ты еще там? – спросил он.
– Там, – вздохнула Катя.
– Я сейчас подойду.
Директор Ротнев прошел мимо, не посмотрев на Катю. Можно было вернуться, опять помучить Веру расспросами, но Катя тоже пошла к лифтам, спустилась вниз и вышла из здания.
Никита появился минут через десять.
– Ничего нового? – спросила Катя.
Он покачал головой, а у нее ничего не спросил. Никита, как и директор Ротнев, считал ее действия ненужной и неуместной самодеятельностью.
– Зайдем в аптеку, – попросила Катя. – Елизавета Игоревна просила купить лекарства.
Похолодало, пошел мелкий колючий снег. Катя накинула капюшон.
– Я ездил к Вадиму на дачу, – сказал Никита. – Там никого нет, снег нетронут.
