Наверное, Никита запомнил тот случай, увидев откровенное презрение на лице Ангелины. Причем не только к нищенке, но и к Наде.
– Кажется, сюда, – Лена повернула налево, остановилась перед железнодорожным переездом.
Место Никита не узнавал. Помнил только, как они жарили шашлыки у опушки леса, купались в большом пруду и отгоняли больших надоедливых слепней.
Вадик тогда еще не знал Ангелину, а Никита считал, что жизнь всегда будет одним большим праздником.
Дорога повернула. С обеих сторон стояли серые березы и торчали засохшие стебли высокой травы. В городе снега еще не было, а здесь он лежал.
Трупы можно спрятать не только в помещении. Гораздо проще оттащить их под деревья подальше от трассы.
Никите захотелось выругаться, и он покрепче сжал губы.
Страшное известие распространилось по фирме быстро. Люди ходили по коридорам, останавливались, негромко разговаривали. Директор не выходил из кабинета, а Катя продолжала сидеть около плачущей Веры.
– Господи, вот ужас-то! – в который раз прошептала девушка и не сдержалась: – Что теперь с фирмой-то будет?
– Не будет фирмы! – заглянув в дверь, хмуро заявила другая девушка, высокая и с недовольным выражением лица.
Вера дернула головой, коллегу она явно недолюбливала.
Высокая подержалась за косяк, подумала и села рядом с Катей. Смотрела она при этом в сторону.
– Фирма и пару месяцев не протянет.
– Почему? – насторожилась Вера.
– А мы в долгах как в шелках, – усмехнулась та. Подвинула стул и села поудобнее.
– С чего ты взяла? – не верила Вера.
– Я-то знаю!
Бухгалтер, догадалась Катя.
– У нас кредитов столько, что никогда не расплатимся! – говорила бухгалтер почему-то с удовольствием.
– Не может быть! – покачала головой Вера. – Ангелина бы мне сказала. Посоветовала новую работу искать. Она добрая была.
Слово «была» Кате опять не понравилось, но она промолчала.
– Добрая! – фыркнула бухгалтер. – Стерва она! Ходит, смотрит на всех свысока!
– Неправда!
– Правда!
– Оля, не надо так говорить, – поморщилась Вера.
Оля покосилась на дверь директора и зашептала:
– Ангелина с Ротневым любовники.
– Чушь какая! – отпрянула Вера. – Полный бред! С чего ты взяла?
– Да у них на рожах это написано! – Оля покусала губы и хмуро выдохнула: – Я хотела Таньке сказать, да пожалела.
В добрых намерениях высокой Оли Катя сомневалась.
– Врешь ты все! – отрезала Вера.
А Катя осторожно спросила:
– Кто такая Таня?
Бухгалтерша повернулась к Кате, словно только что ее заметила.
– Жена Вячеслава Борисовича. Родственница моя, седьмая вода на киселе. Она меня сюда устроила. – Оля подумала и зло поджала губы. – И ничего не сказала, какая «надежная» это фирма.
– Она могла не знать, – заметила Катя.
– Угу! – фыркнула Оля. – Не знала она! Все они ничего не знали! Все они знают, и Ротнев, и Ангелина. Дурят нам головы!
– Но ведь зарплату платят! Значит, в фирме есть деньги, – не согласилась Вера.
– Да говорю же, кредиты. – Оля тяжело вздохнула. – Ладно чужим людям, а мне Танька должна была сказать.
– Она могла не знать, – повторила Катя. – Она здесь работает?
– Врач она, – буркнула Оля и почему-то поморщилась. – Анестезиолог. Хирургом стать мозгов не хватило.
Вера достала из стола пачку бумажных носовых платков, вынула один, высморкалась.
– Танька в пятницу в Италию уехала, – с завистью доложила Оля. – А когда вернется, не сказала. Я спросила, а она не сказала…
– Там сейчас холодно, – удивилась Вера.
– Ну и что! Теплее, чем у нас… – Оля наклонилась поближе к Вере и опять зашептала: – А насчет Ангелины с Вячеславом это точно. Их наши ребята, программисты, один раз в ресторане видели…
– Чушь! – отрезала Вера. – Мало ли кто с кем в ресторан ходит.
– Ты с Вячеславом в ресторан ходишь?
– Я – нет. Но у меня уровень другой.
Зазвонил телефон. Катя вышла в коридор. Звонила Леся.
– Ты где?! – выдохнула подруга. – Где тебя носит?
– У меня больничный с сегодняшнего дня.
В коридоре стояли какие-то парни, Катя отошла подальше.
– Ты знаешь, что с Корышевым?…
– Знаю. Я вчера весь вечер была с его сыном. А ты откуда знаешь?
– Все говорят. Из полиции мужики приходили, с девочками из секретариата разговаривали. Что там случилось?
Катя рассказала, что случилось. Подруга не перебивала, слушала молча, только потом попросила:
– Позвони, если что узнаешь.
– Конечно, – пообещала Катя.
– Мальчишку очень жалко.
Катя не ответила. При мысли о Паше тяжело сжималось сердце.
Сам Никита дачу Вадима никогда не нашел бы. За забором виднелся двухэтажный дом, новый, аккуратный. Какой дом стоял здесь раньше, Никита помнил плохо, но точно не этот.
– Здесь, – решила Лена. – Точно, здесь. Третий участок от леса.
Через дощатый забор видно было приличные сугробы. Снег лежал на дорожке, ведущей к дому, под деревьями. Кое-где из снега торчали засохшие листья и стебли растений, но в целом снежный покров казался нетронутым, без намека на следы.
Никита подергал калитку, она оказалась заперта.
По заборам он не лазил с детства и удивился, как ловко это у него получилось.
На даче в последние сутки никого не было. Никита обошел дом, оставляя за собой вмятины следов. Кое-где следы получались простыми вмятинами, а кое-где отпечатками чистой грязи. У крыльца он постоял и пошел обратно. На ступенях тоже лежал нетронутый снег.
Калитка запиралась не на замок, на щеколду. Никита отпер щеколду, покачал головой – зря приехали. Лена повернулась и молча пошла к машине.
Какое-то время ехали молча, пока Никита не догадался спросить:
– Как живешь, Лен? Извини, сразу не спросил.
– Я понимаю, тебе не до этого, – быстро сказала Лена, внимательно глядя на дорогу. – Нормально живу. Двое детей, муж.
Поздравлять с рождением детей, которые, наверное, уже ходят в школу, было глупо, и Никита промолчал.
Вообще-то, о том, что у Лены двое детей, он знал. В прошлый приезд поговорил с одной из Надиных подруг, и она рассказала про Лену. Она про многих тогда рассказала. Никите было неинтересно, он почти не слушал, но это запомнил.
