Машины Вадима во дворе не было и быть не могло, но Геля все-таки поискала ее глазами.
Шел снег. Ложился на асфальт и таял.
– Не наступай в лужу, – одернула Геля Павлика.
Сын послушно обошел лужу, залез в машину, пристегнулся.
Снова вспомнила о Денисе. Геля постоянно забывала пристегиваться, когда садилась в его первую машину. Машина была подержанная, старая. Денис с усмешкой косился на Гелю и не трогался с места, пока она не застегнет ремень. Усмешка Гелю злила.
Машина Денису была очень нужна. Он тогда лечил бездомных, покупал на свои деньги лекарства и еду и совсем не слушал Гелю, когда она пыталась ему объяснить, что благотворительность должна иметь разумные границы.
Ты очень жестокая, сказал Денис в их последний разговор. Разговор тогда тоже шел о бездомных.
Давняя обида даже сейчас казалась свежей. Геля не была жестокой. Она расстраивалась, видя несчастных людей. И держаться от них подальше старалась именно потому, что очень их жалела. Только она, в отличие от Дениса, понимала: помочь всем невозможно.
Понимала и не лицемерила.
До бассейна они добрались вовремя.
– Павлик… – доведя ребенка до дверей, нерешительно начала Геля.
– Да, мам? – сын смотрел себе под ноги. Геля крепко его обняла.
– Папа взрослый, умный и сильный человек. Понимаешь? Он способен защитить и себя, и нас с тобой. Ничего не придумывай и ничего не бойся. Договорились?
Сын кивнул и улыбнулся улыбкой Вадима.
Геле хотелось напомнить сыну, как важно расти мужчиной и не поддаваться страху, но она промолчала.
Посмотрела на закрывшуюся дверь, вернулась к машине. Опять безрезультатно позвонила Вадиму, а потом набрала Ротнева.
Слава ответил сразу, однако был рассержен и зол.
– Вадим к тебе приезжал? – не здороваясь, спросила Геля.
– Приезжал, – выдохнул Слава. – Вы спятили оба? Какого черта я бы стал?…
– Когда Вадим от тебя уехал? – перебила Геля. – Во сколько?
– Ну… Не помню. Утром еще. А что?
– Ничего.
Закружилась голова, захотелось немедленно сесть в машину. Геля взялась за ручку двери.
– Я поехал к теще, – неохотно сказал Ротнев. – А Вадим поехал по своим делам. Он собирался еще с кем-то встретиться.
– С кем?
– Понятия не имею! Корышев сначала за мной даже к теще собирался ехать… Оба вы ненормальные!
– Слава, вспомни, с кем Вадим договорился встретиться! Пожалуйста.
– Да не знаю я! Правда, не знаю. – Он подумал и спросил почти с участием: – Вадим до сих пор не вернулся?
– Да, – сказала Геля. – И телефон у него отключен. Я беспокоюсь.
Ротнев молчал, а Геля зачем-то сказала:
– Вадим всегда возил Павлика в бассейн, а сегодня даже не позвонил. Я отвезла.
– Ты сейчас у бассейна?
– Да. – Геля назвала адрес, но бывший любовник желания броситься ей на помощь не выразил, посоветовал еще подождать и отключился.
Геля полистала электронную телефонную книгу. Звонить было некому. Подруг, готовых броситься ей на помощь, у Гели не осталось. И сейчас она впервые об этом пожалела.
Палец задержался на фамилии Никиты Алфёрова. Телефон Алфёрова Геля переписала себе в книжку, когда Вадим рассказывал, как они с Никитой задержали киллера.
Геля немного подумала и нажала на кнопку вызова.
Никита боялся Гелю не узнать. Он плохо ее помнил, а у ресторана, когда они с Катей следили за Корышевым, больше смотрел на Вадима, а не на его жену. Еще на Катю смотрел, стараясь, чтобы она этого не замечала.
Он встречал многих женщин за прошедшие годы, а смотреть ему захотелось только на Катю. Сразу захотелось. Даже когда ему не нравилось, что она трясется от страха. Только он тогда этого не понимал.
Рядом с входом в бассейн припаркованных машин было немного. Никита прошел вдоль капотов, заглядывая в салон, остановился, пошел назад. И только тогда заметил мальчишку, одиноко стоявшего около серой «Мазды». Мальчик был маленький, лет семи. Впрочем, Никита плохо определял возраст детей.
«У Вадима есть сын Пашка», – вспомнил Никита.
Ребенок был испуганный, потерянный. Равнодушно посмотрел на Никиту и отвернулся. Рюкзак со смешной звериной мордочкой валялся рядом с ним на грязном асфальте. Та Геля, которую помнил Никита, никогда такого не позволила бы. Она недовольно морщилась, видя грязные Никитины ботинки. И не желала принимать никаких оправданий. Неряха и разгильдяй, и все тут.
И не столько от вида потерявшегося ребенка, сколько от вида грязного брошенного рюкзака у Никиты тяжело защемило сердце.
– Павел? – Никита сделал к ребенку шаг, мальчик незаметно отодвинулся.
Родители наверняка учили его не разговаривать с посторонними на улице.
– Меня зовут Никита Алфёров. Никита Викторович Алфёров. – Никите захотелось наклониться к мальчику, но он сдержался. – Папа про меня не рассказывал?
Паша внимательно его оглядел. Он был очень похож на Вадима.
Обычно на фамильные черты Никита не обращал внимания, но сходство мальчика и Вадима бросалось в глаза.
– Рассказывал, – признался мальчик. – Не мне, маме.
Дети все слышат и все понимают, уверяла когда-то Никитина бабушка. Бабушки давно нет, а в ее правоте Никита убеждался многократно.
Серая «Мазда» наверняка была Гелина. Мальчик прижимался к грязному боку машины.
Теперь он не отрывал от Никиты глаз. Ему не на кого было надеяться, кроме Никиты.
Ребенок замерз. Переступал ногами и зябко сжимал кулачки.
Никита дернул дверь, машина оказалась не заперта.
– Садись, – позвал Никита Павлика. – Садись, ты замерз совсем.
Мальчик помедлил, но влез на сиденье. На заднее, сесть рядом с Никитой поостерегся.
Никита сел на место водителя, включил отопление.
– Паша, я здесь оказался потому, что мама просила меня приехать.
Говорить надо было что-то другое, но он не представлял, как можно успокоить ребенка.
– У тебя есть бабушка?
Смотреть на мальчишку в зеркало Никите было проще, но Никита развернулся, выворачивая голову.
Мальчик кивнул.
– Позвони ей, – велел Никита. – Позвони и дай мне трубку. У тебя есть телефон?
Телефона у Паши не оказалось, Никита протянул ему свой.
– Номер знаешь?
Бабушкин телефонный номер Паша помнил и на глупый вопрос отвечать не стал. Послушал длинные гудки и вернул гаджет Никите.
