Маккарти молча кивнул, несколько опешив от череды приказов, выданных заказчиком. Впрочем, вряд ли можно стать миллиардером, не отдавая приказы, ведь так? В довершение ко всему Маккарти читал о Кристине Салливан. Черт возьми, кто сможет винить старика?
Салливан нажал на кнопку на подлокотнике своего кресла.
– Томас, сколько времени осталось до нашего прибытия в Штаты?
Ответ прозвучал незамедлительно, со знанием дела:
– Пять часов пятнадцать минут, мистер Салливан, если мы сохраним скорость и высоту полета.
– Позаботьтесь об этом.
– Слушаюсь, сэр!
Салливан нажал на другую кнопку, и появившийся стюард подал ужин, какой Маккарти еще никогда не доводилось видеть на борту самолета. Миллиардер не сказал ему больше ни слова до тех пор, пока стюард не убрал со стола. Маккарти встал и в его сопровождении направился к спальному месту, но тут стюард, повинуясь движению руки Салливана, исчез в глубине салона.
– И еще один момент, мистер Маккарти. Вам когда-либо случалось терпеть неудачу?
Глаза Маккарти превратились в узкие щелки. Он посмотрел в лицо своему новому заказчику. Впервые стало очевидно, что этот выпускник Лиги Плюща чрезвычайно опасен.
– Один раз, мистер Салливан. Израильтяне. Временами мне кажется, что это сверхлюди.
– Пожалуйста, сделайте так, чтобы второго раза не было. Благодарю вас.
* * *
Сет Фрэнк прогуливался по коридорам особняка Салливанов. Желтые полицейские ленты по-прежнему трепетали на улице в порывах усиливающегося ветра, сгущающиеся черные тучи предвещали сильный дождь. Салливан остановился в своей квартире в Вашингтоне. Все домочадцы находились на вилле хозяина на острове Фишер-Айленд во Флориде, прислуживая семье Салливана. Фрэнк уже переговорил с каждым лично. Их доставляли самолетом в Вашингтон для подробного допроса.
Следователь остановился, любуясь окружающей обстановкой. Казалось, он гулял по музею. Огромные деньги. Здесь все пахло деньгами, от восхитительного антиквариата до картин, небрежно развешанных повсюду, с подлинными подписями в нижнем углу. Проклятье, в этом доме все было подлинным.
Фрэнк не спеша прошел на кухню, оттуда – в обеденный зал. Огромный стол, подобно мосту, перекинулся через бледно-голубой ковер, покрывающий полированный паркет. Густой длинный ворс, словно трясина, засосал ноги следователя. Фрэнк сел во главе стола, оглядываясь по сторонам. Насколько он мог судить, здесь ничего не произошло. Время двигалось вперед, а никакого прогресса не было.
За окном солнце на краткое мгновение пробилось сквозь плотные тучи, и Фрэнку впервые улыбнулась удача. Он ничего не заметил бы, если б не любовался накладками по периметру потолка. Отец у него был плотник. Стыки гладкие, словно кожа младенца.
И вдруг Сет обратил внимание на танцующую на потолке радугу. Восхищаясь разноцветными бликами, он задумался об их источнике – как в той сказке, где в конце полосатого явления был спрятан горшок с золотом. Затем обвел взглядом комнату. Ему потребовалось какое-то время, но в конце концов он нашел то, что искал. Быстро опустившись на корточки рядом со столом, Фрэнк заглянул под ножку. Это был настоящий шератон XVIII века, то есть весил он как груженый полуприцеп. Фрэнку понадобились две попытки, у него на лбу выступила испарина, струйка пота скатилась в правый глаз, вынудив его часто заморгать, но в конце концов ему удалось сдвинуть стол и достать то, что нужно.
Выпрямившись, Сет взглянул на свое новое приобретение, возможно, на свой горшочек с золотом. Маленький кусок серебристого материала играл роль преграды, защищающей мебель от влажного ковра, препятствующей сырости проникать в дерево и обивку, а также оберегающей мокрые волокна от плесени. С помощью солнечного света его зеркальная поверхность образовала на потолке красивую радугу. Точно такой же материал появлялся дома у самого Фрэнка, когда его жена в преддверии визита его родителей решала навести особую чистоту.
Сет сверился с записной книжкой. Прислуга должна была прибыть в аэропорт Даллеса завтра в десять утра. Он усомнился, чтобы в этом доме кусочку фольги позволили долго прятаться в своем укромном уголке. Это могло быть ничем. Это могло быть всем. Прекрасный способ определить рельеф местности. Скорее всего, результат окажется где-нибудь посредине, если Фрэнку очень-очень повезет.
Снова опустившись на пол, он обнюхал ковер, провел пальцами по ворсу. Если учесть, какими средствами пользуются в настоящее время, ничего не определишь. Никакого запаха, высыхает за пару часов. Скоро выяснится, как долго пролежал здесь этот кусочек: если, конечно, это что-нибудь даст. Можно было позвонить Салливану, но почему-то Фрэнк не хотел выслушивать это от хозяина дома. Старик находился в самом конце списка подозреваемых, но у следователя не было оснований исключать его полностью. И то, поднимется он или опустится в этом списке, будет зависеть от того, что Фрэнк выяснит сегодня, завтра, через неделю. Сухой остаток прост. И это хорошо, потому что до сих пор в смерти Кристины Салливан не было ничего простого. Сет медленно покинул комнату, размышляя о причудливом характере радуг и вообще о полицейских расследованиях.
* * *
Бёртон осматривал толпу, Коллин стоял рядом с ним. Алан Ричмонд поднялся на простую трибуну, установленную перед крыльцом Миддлтонского суда – внушительного здания из кирпича, скрепленного цементом, с белоснежными зубчатыми лепными украшениями, вытертыми бетонными ступенями и непременным американским флагом, трепещущим на утреннем ветру рядом со своим вирджинским собратом. Ровно в девять часов тридцать пять минут президент начал выступление. Рядом с ним стоял осунувшийся и равнодушный Уолтер Салливан, а чуть поодаль – грузный Герберт Сэндерсон Лорд.
Коллин сместился чуть ближе к толпе журналистов у ступеней здания суда, застывших в напряжении, подобно баскетболистам соперничающих команд, ждущих, куда отскочит от щита не попавший в кольцо мяч. Он покинул дом главы президентской администрации в три часа ночи. И какая это была ночь! Какая это была неделя! На людях Глория Рассел казалась беспощадной и расчетливой, но Коллин увидел эту женщину с другой стороны, и ему это понравилось. Все было словно в беспечном сновидении. Он переспал с главой президентской администрации. Такого просто не бывает. Но с агентом Тимом Коллином произошло именно это. И они договорились снова встретиться сегодня вечером. Им нужно было соблюдать предельную осторожность, но оба от природы были людьми осторожными. Коллин не знал, куда все это приведет.
Родившийся и выросший в Лоренсе, штат Канзас, Коллин с детства усвоил строгие принципы морали Среднего Запада. Парень встречается с девушкой, влюбляется в нее, женится на ней и заводит четверых-пятерых детей, всё только в таком порядке. Сейчас ничего подобного. Коллин знал только то, что хочет снова быть с Глорией Рассел. Повернув голову, он устремил взгляд на нее, стоящую слева и сзади от президента. Глаза скрыты солнцезащитными очками, ветерок слегка растрепал волосы – казалось, у главы президентской администрации всё под контролем.
