– Знаю. Но, по крайней мере, ты знала, с кем имеешь дело. А это может быть кто угодно. Людей убивают направо и налево, Кейт. Все это крайне серьезно.
– Я никуда не уйду, если ты не позволишь помочь тебе.
Джек колебался, отвернувшись от нее.
– Джек, иначе я сдам тебя полиции. Уж лучше иметь дело с ней.
– Ты на это пойдешь, да? – Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Пойду, не сомневайся. Я и так уже нарушаю все, что можно, находясь сейчас с тобой. Если ты возьмешь меня в дело, я забуду о том, что встречалась с тобой сегодня. Если же нет…
У нее в глазах появилось нечто такое, что, несмотря на весь ужас ситуации, Джек обрадовался, что ему посчастливилось оказаться здесь в этот самый момент.
– Хорошо. Тебе нужно будет связаться с Сетом. Помимо тебя, он единственный, кому я могу доверять.
– Но ты лишился коробки. Чем он сможет помочь? – Кейт даже не пыталась скрыть свою неприязнь по отношению к следователю.
Встав, Джек принялся расхаживать по комнате. Наконец он остановился и посмотрел на Кейт.
– Ты знаешь, что твой отец был просто помешан на том, чтобы держать все под контролем? У него всегда имелся запасной вариант.
– Помню, – сухо ответила она.
– Так вот, именно на это я и рассчитываю.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что у Лютера и тут имелся запасной план.
Кейт уставилась на него, раскрыв рот.
* * *
– Миссис Брум?
Дверь приоткрылась еще чуток, и в щель выглянула Эдвина Брум.
– Да?
– Меня зовут Кейт Уитни. Лютер Уитни был моим отцом.
Кейт успокоилась, увидев, как старуха приветствовала ее улыбкой.
– Я вас узнала. Я уже видела вас. Лютер постоянно показывал ваши фотографии. В жизни вы даже красивее, чем на фото.
– Спасибо.
Эдвина распахнула дверь.
– О чем я только думаю!.. Вы наверняка замерзли. Пожалуйста, заходите!
Старуха провела Кейт в гостиную, где на различных предметах мебели разлеглись три представителя семейства кошачьих.
– Я только что заварила свежий чай, не хотите?
Кейт колебалась. Времени было в обрез. Затем она обвела взглядом тесную гостиную. В углу стояло старое пианино, дерево было покрыто толстым слоем пыли. Кейт посмотрела в ослабшие от возраста глаза Эдвины: она теперь лишена и прелестей музицирования. Мужа давно нет в живых, единственная дочь тоже умерла… Часто ли здесь бывают гости?
– Спасибо, с удовольствием.
Женщины устроились в старых, но удобных креслах. Попивая крепкий чай, Кейт начала оттаивать. Смахнув с лица волосы, она посмотрела на сидящую напротив пожилую женщину и обнаружила, что та печально смотрит на нее.
– Мне очень жаль вашего отца, Кейт, честное слово. Знаю, у вас были разногласия. Но я в жизни не встречала такого хорошего человека, как Лютер.
Кейт поймала себя на том, что у нее в груди становится тепло.
– Спасибо. Я это знаю.
Эдвина перевела взгляд на столик у окна. Кейт проследила за ним. На столе стоял маленький алтарь, посвященный Ванде Брум: фотографии, запечатлевшие счастливые мгновения ее жизни. Ванда была очень похожа на свою мать.
Алтарь. Вздрогнув, Кейт вспомнила собрание личных побед дочери, составленное ее отцом.
– Да. – Эдвина снова смотрела на нее.
Кейт поставила чашку.
– Миссис Брум, я не хочу перескакивать прямо к делу, но, право, у меня очень мало времени.
Старуха выжидающе подалась вперед.
– Это связано со смертями Лютера и моей дочери, не так ли?
– Почему вы так решили? – удивилась Кейт.
Эдвина подалась еще ближе к ней, ее голос понизился до шепота.
– Потому что я знаю, что Лютер не убивал миссис Салливан. Я знаю это так, словно видела все своими собственными глазами.
Кейт была озадачена.
– У вас есть какие-нибудь мысли…
Но Эдвина уже печально качала головой.
– Нет, никаких.
– Тогда откуда вам известно, что мой отец этого не совершал?
Тут старуха определенно заколебалась. Откинувшись назад, она закрыла глаза – и пока снова не открыла их, у Кейт на лице не дрогнул ни один мускул.
– Ты – дочь Лютера, и я считаю, что ты должна знать правду. – Помолчав, Эдвина отпила глоток чая, промокнула губы салфеткой и снова откинулась на спинку кресла. Черная персидская кошка запрыгнула ей на колени и тотчас же уснула. – Я знала твоего отца. Знала его прошлое, если можно так сказать. Они с Вандой были близки. Много лет назад Ванда попала в беду, и Лютер помог ей, помог подняться на ноги и вернуться к нормальной жизни. Я всегда буду признательна ему за это. Когда мне или Ванде что-нибудь было нужно, он всегда приходил на помощь. Все дело в том, Кейт, что твой отец в ту ночь вообще не оказался бы в этом доме, если б не Ванда.
Эдвина говорила несколько минут. Когда она закончила, до Кейт вдруг дошло, что она слушала старуху, затаив дыхание. Женщина шумно выдохнула, и этот звук отголосками разнесся по всей комнате.
Эдвина молчала, продолжая смотреть на собеседницу печальными глазами. Наконец она встрепенулась. Сморщенная рука потрепала Кейт по колену.
– Лютер любил тебя, дитя мое. Больше всего на свете.
– Я так понимаю…
Эдвина медленно покачала головой.
– Он никогда не винил тебя за такое отношение. Напротив, говорил, что ты вправе испытывать такие чувства.
– Он так говорил?
– Лютер гордился тобой, тем, что ты юрист, и твоими успехами. Он частенько говаривал мне: «Моя дочь – юрист, и чертовски хороший. Для нее правосудие стоит на первом месте, и она права, абсолютно права».
У Кейт голова пошла кругом. Ее захлестнули чувства, к которым она была не готова. По улице проехал черный седан и скрылся за поворотом. Кейт быстро посмотрела на Эдвину.
– Миссис Брум, я признательна вам за то, что вы все это говорите. Но на самом деле я пришла к вам с конкретной целью. Мне нужна ваша помощь.
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Мой отец прислал вам посылку…
– Да. И я отправила ее мистеру Грэму, как и сказал Лютер.
– Да, знаю. Джек ее получил. Но… но ее у него отобрали. И вот мы подумали, быть может, отец прислал вам еще что-нибудь, что-нибудь такое, что нам поможет?
Глаза Эдвины больше не были печальными. Они превратились в две сосредоточенные точки. Пожилая женщина посмотрела Кейт за спину.
