– Мама! – Её крик разрезал тихий больничный гул, Катя обрушилась на неё, едва не свалив с ног. – Ты приехала, – сказала глухо в воротник.
Несколько секунд Инга стояла, замерев, боялась пошевелиться. Марат подошёл к ним и обнял.
Боже, совсем как Сергей! Ещё не хватало, если он скажет: «Мои девочки!»
– Спасибо, что нашёл её! – прошептала ему Инга.
– Рэхим ит! О чём разговор! Марат-абы всегда выручит, запомни, Катя!
Катя поёжилась и с недоумением посмотрела в сторону Марата. Разлепились. Лицо девочки было в красных пятнах, нос припух.
– Ты меня напугала до чёртиков, – сказала Инга. – Рассказывай, что случилось.
– Пойдём на улицу.
Катя уже тянула её к выходу, Марата она не звала, но он опередил их и широко распахнул тугую дверь.
– Я как раз собиралась выйти. Здесь телефон вообще не ловит. Это Анька. – Катя шмыгнула носом. – У тебя салфетки есть? Спасибо. Вон там лавочка пустая. Ой, а чего это ты в тапках?
Они сели, и Инга с удивлением посмотрела на свои ноги.
– Так что с Аней? Это которая твоя подружка? Полненькая такая?
– Да она уж похудела! – сказала Катя. – Сегодня у неё на уроке пошла кровь из носа. А потом началось. Сначала у неё губы посинели, мальчишки ещё ржать начали, козлы. А потом – судороги. Мам, знаешь, так страшно – у Ани руки и ноги как будто стали все по отдельности. Я к ней, смотрю: ногти тоже синие. И голова, как у старухи, вот так. – Катя изобразила трясучку. – И в обморок – с таким стуком. Я испугалась, что Анька умерла. – Катя смотрела в землю.
– Как она сейчас? – Инга взяла руку Кати, стиснула холодные пальцы.
– Перевели из реанимации в палату. Говорят, кризис миновал. Там с ней сейчас родители. Я и шла тебе звонить, сказать, что всё норм уже.
– А что же это было?
Катя дёрнула плечом.
– Непонятка вообще. Доктор сказал, какой-то аллергический шок. Но они походу сами не догоняют, в чём там дело.
Глава 4
– …Отель прям на пляже, а про Сплит говорят – там куча всего интересного, – тихо говорила Катя, – у меня виза ещё не кончилась. Папа уже билеты берёт. А, мам, а? А то таскаюсь везде за тобой хвостиком…
– Давай потом поговорим. – Инга понимала, что отпуск с отцом пойдёт дочери на пользу. Но чтобы Катя летела с Дашей… Две недели втроём… Всё внутри противилось этому.
На улице было душно, в автобусе – ещё хуже: пробивающийся сквозь пыльные стёкла свет, синие занавески в тон сидений. Инга с Катей еле успели к отправлению и теперь пробирались по проходу на задние ряды. «Мерседес», накренившись над Моховой, как крейсер, медленно и неуклюже тронулся. Запах нагретой обшивки смешивался с запахом еды – кто-то на передних сиденьях уже жевал бутерброд.
Эвелина и Лида, девочки из двух разных вселенных, – что их связывало? Только детство, только общее прошлое. А если Лида с тех пор так и ходила её подругой-тенью, в вечном очаровании и зависти? Тогда она может знать многое.
– Всем добрый день, меня хорошо слышно?
Рядом с водителем стояла молодая девушка в свободной блузке. Лёгкий шёлковый платок на плечах съехал немного набок, русые волосы убраны в пучок. Юное, почти детское лицо.
– Да слышно, слышно, – громко крикнула старушка спереди.
Чёрные брюки с отглаженными стрелками длинноваты, тёмно-коричневые туфли на стёсанном каблуке. Им, экскурсоводам, будто униформу выдают – вещи такие нелепые, условно подходящие друг к другу.
Инга вынула из уха дочери наушник и еле заметно кивнула. Катька встрепенулась:
– Она? – и начала всматриваться в Лиду. – Ты уверена? Эта зачуханная деревенщина дружила с гламурозной секретаршей из «QQ»? Она старше меня вообще?
– Тише, – шикнула Инга, – ей двадцать семь.
– Новоиерусалимский монастырь, куда мы едем, был построен в семнадцатом веке, при царе Алексее Михайловиче, но я предлагаю для начала откатиться ещё дальше – в век двенадцатый, во времена правления суздальского князя Юрия Долгорукого, – начала Лида.
– Ого, далековато откатываться-то, Лидок, – встряла та самая старушка.
Вытертые локти, мятый пакетик на коленях. Дребезжащий оранжевый тон. Ёрзает на сиденье: довольна, устраивается. Экскурсии – любимый вид досуга, а Лида – любимый гид. Она наслаждается сопричастностью, чувствует себя вторым ведущим. Её можно расспросить про Тихонову на остановке.
– Это ненадолго, Серафима Викентьевна. – Лида улыбалась. – Пока мы едем по Тверской, представьте: на холме, где сейчас Кремль, – частокол из острых кольев. Это небольшое поселение народа вятичи – Москов. Окружено широкой рекой с бродами и болотистыми оврагами. Самое начало Москвы…
– А можно кондей включить? – рявкнул седой мужчина со складчатой шеей. – Дышать нечем!
Из хоботков над сиденьями подул горячий воздух с запахом пластмассы. Инга вывернула свой и Катин вбок. Шум кондиционера заглушал голос экскурсовода, небольшой микрофон, который тянулся от Лидиного уха изящной техничной линией, не спасал.
– …старая Волоцкая шла по сегодняшним Никитским улицам – Большой и Малой в сторону реки Пресня с поселением Кудрино. Не напоминают ли вам что-то эти названия?
– Так ясно что напоминают – Кудринская площадь, Пресня и есть Пресня, – солировала старушка, – а Волоцкий – монастырь, была там лет десять назад на Красную горку, у меня сватья в Волоколамске жила.
Инге неожиданно понравилось. Вся эта пронизанная солнцем автобусная пыль напомнила ей романтику студенческих лет, то лёгкое двукрылое чувство, когда после сессии за дверями журфака ждала свобода, каникулы – целая жизнь. Она вспомнила другой автобус, на котором они ездили по черноморскому побережью, свои голые ноги на коленях Сергея, похожего на ворона экскурсовода, который периодически выныривал из сна и гаркал: «Город-герой Тим-рюк!», пирожки с тягучим повидлом в кафешке на краю света – самое вкусное, что она когда-либо ела.
– …«из варяг в греки», соединявший Северную Русь и Скандинавию с Византией, Волок Ламский был частью старинного водного пути. Недалеко от Волоколамска суда переправляли – волочили – из Ламы в Волошню. По ней, а затем по Рузе и Москве-реке плыли в Москву. Так доплывали до Константинополя! По старой Волоцкой дороге мы и поедем до Новоиерусалимского монастыря, – продолжала рассказ Лида.
Инга глянула на Катю: та снова воткнула наушники в уши и безучастно смотрела в окно.
Инга любила старые дороги, извилистые и узкие, – те, что петляли между холмов, от деревни к деревне. Храмы выныривали из-за леса, отливая золотом куполов, названия мест отсылали к истории старых усадеб – Губайлово, Никольское, Павловская Слобода, Покровское-Рубцово.
– Сейчас будет заправка, у нас остановка пятнадцать минут, есть кафе и туалет. Не задерживайтесь, пожалуйста.
