– Даже не знаю, само собой.
– Само собой – без света и полива?
– Эдик, ну извини, – улыбнулась Инга в салат.
– Ладно, Градова, проехали. – Он по привычке называл её девичьей фамилией. – Не умеешь ты за цветами ухаживать. Придётся подарить тебе новый.
– Да уж, не отвертеться тебе.
Через некоторое время Безмернов тоже вернулся к столу: меж бровей появилась вертикальная морщинка. Он был на взводе – резко выдернул салфетку, опрокинув солонку.
– А ну его всё к чёртовой матери, давай в Тай вместе махнём, – тихо сказал толстяк. – А, Ванюш?
– Блин, Никит, о чём ты вообще? – Безмернов сделал официантке рукой: «счёт!» – Ну какой нахрен Тай?! Когда следаки с хребта не слезают и «настойчиво рекомендуют» не покидать столицу? Да и потом, ты же в курсе: бабла теперь нет совсем. Мне Эвелинка… смерть её… все ветки к херам обрубила.
– Да ладно тебе, камон. – Толстый протянул подошедшей девушке карточку. – По поводу денег не парься. Только поехали.
– Никуда я не поеду, пока менты с меня не слезут, – повторил Безмернов.
* * *
Архарова Инга набрала уже из дома.
– Ну давай. Расскажи мне, – вместо приветствия сказал Кирилл.
Она села за стол, закинула ноги на соседний стул, перехватила телефон.
– А что там рассказывать? У Безмернова и Никиты всё было в рамках светской беседы – такой милый московский small talk: «Как дела?» – «Хреново».
– И всё? – Кирилл разочарованно хмыкнул. – А по Эвелине есть хоть какая-то зацепка?
– И всё, если будешь меня перебивать!
– Прости, – буркнул Архаров.
– Если хочешь моё экспертное мнение – это не Безмернов. – В ухе раздался прерывистый гудок, Инга быстро глянула: Катя на второй линии. Скинула. – Конечно, Эвелину он вряд ли любил – никакого цвета утраты нет. Но разговоры о её смерти окрашены негодованием, будто он злится, что её убили. Тем более он упомянул о каких-то общих делах, возможно, связанных с Таиландом. Мне показалось, без неё у него ничего не получается.
– А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.
– Этот Бу – он походу Безмернова содержит – всё звал его в Тай… Безмернов спросил: по бизнесу летишь или как? Тот разозлился. В этот момент в их разговоре всплыла Эвелина. Бу сказал: «И ты туда же, мало мне Джи». В общем, я бы проверила этого Бу. Говорит такими сладкими интонациями, возвышенно – Кенсингтонский парк, хляби, а слова топкие, зелёные, как гнилое болото, – меня аж передёрнуло.
– Проверим. Есть ещё что-то?
– Есть, – задумчиво ответила Инга. – Когда Безмернов пошёл в туалет, я вышла за ним…
– Белова, я всё понимаю, унисекс, то-сё, но ты сильно рисковала…
– …до туалета он не дошёл. – Инга пропустила реплику Кирилла мимо ушей. – Затормозил в фойе. Говорил по телефону. Дословно: у меня есть заначка, клиенты ждут… Там были все цвета тёмного спектра: злость, агрессия, страх. Упоминал какого-то Химика. Видимо, это кличка человека, которого он боится.
В ухе опять запищала вторая линия. Инга проигнорировала входящий звонок.
– Проверим, – повторил Кирилл. – Сходи-ка теперь на экскурсию к Тихоновой, просвети своим рентгеном подругу детства.
– Подожди, это ещё не всё. В разговоре прозвучало слово «спортивная», я подумала сначала, что это Безмернов про какую-то девушку. А потом поняла: это станция метро. Он когда говорил, рукой дёргал, я за ним в зеркало подглядывала. У него на экране телефона была картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». Контакт не разглядела. Но я посмотрела по инету, в районе «Спортивной» есть ночной клуб именно с таким названием – «Красный конь». Не знаю, совпадение или нет, но в этот клубешник я бы наведалась… Подожди секунду, дочка что-то названивает. – Инга переключила линию, сказала быстро: – Кать, сейчас перезвоню… – В ответ раздался всхлип, но Инга уже перекинула телефон обратно на Кирилла. – Короче, никакой он ей не бойфренд, фуфло и показуха вся эта их любовь.
– А что ты там говорила про смерть Эвелины?
– Слушай, мне надо перезвонить дочке, извини. Что-то не так.
Инга набрала Катю. Абонент недоступен.
Она же в школе сейчас. На уроке?
Выдохнула, закрыла глаза, досчитала до десяти. Внутри нарастала тревога. Телефон одновременно зазвонил и прислал эсэмэску: этот абонент снова в сети.
– Мам! Мам! – Катя всхлипывала. – Приез… цу… шно…
Телефон спотыкался, выхватывал отдельные слоги и стрелял ими в Ингу.
– Катя! Что со связью? Ты где? – Инга вскочила.
– …розовская! …луйста… ожешь?
Раздалось трезвучие, и механический голос произнёс:
– Извините, связь прервалась.
…розовская… Что это может быть? …цу… Больницу! Морозовская больница! …шно. Тошно? Страшно!
Инга летела по ступеням, одновременно вызывая такси. Выбежала на улицу: ожидание семь минут. Вскинула руку. Через два ряда к ней спикировал грязный «Жигуль».
Телефон Кати был снова вне доступа. Инга сжимала его так, что побелели костяшки пальцев.
Позвонить Серёже? Сказать ему? Что? Что сбросила телефон дочери, когда была ей нужна?
Вместо бывшего мужа отстучала Марату: «Сегодня отменяется. Еду к Кате в Морозовскую».
Он завалил вопросами: экран телефона постоянно зажигался от новых сообщений, пока «Жигуль» маневрировал в потоке машин. Инга не читала и не отвечала, тревога выжигала изнутри.
У регистратуры толпился народ.
– Мне только узнать, – сделала она заход.
– Всем только узнать, – дружно отшила её очередь.
Встала за сутулой женщиной с мальчиком. У него была кепочка с ушками, как когда-то у Кати в детском садике. Набрала номер: абонент недоступен. Достала сигареты, сунула одну в рот, опомнилась, кинула пачку обратно в сумку. Наконец окошко.
– Здравствуйте. – Голос сел, Инга прокашлялась. – Я бы хотела узнать, поступала ли к вам девочка…
– Фамилия!
– Белова Екатерина Сергеевна.
– В какое отделение? – Женщина подняла усталые глаза.
– Я не знаю. – Инга опять прочистила горло.
– Вы ей кто будете?
– Инга, я её нашел!
Она обернулась и увидела Марата. Каким-то образом он успел добраться до больницы быстрее её. Одной рукой он обхватил Катю за плечи – живую, здоровую, другой – махал ей. На миг Инге показалось, что она попала в другой вариант своей жизни – в параллельную вселенную, в которой не было Сергея, они с Маратом не расстались в юности, а она всегда была под его защитой.
Катя высвободилась и побежала ей навстречу.
