– Смотри, – резко сказал Кирилл.
Инга удивилась тону и послушно вперилась в экран.
Безмернов шёл чуть быстрее потока, всё время оглядывался, как будто опасался слежки.
И не зря… Только мы-то его потеряли.
Вокруг бурлили болельщики – вскидывали руки, размахивали флагами, скандировали. Раскрытая волчья пасть на миг выныривала из людской массы и снова скрывалась.
– Сейчас, – тихо проговорил Кирилл.
И Ингу как будто облили красной краской.
Безмернов повернулся лицом к камере и начал пятиться.
– Он кого-то увидел, – сказала она.
Вот он зашёл за жёлтую линию. Выставил вперёд руку, словно хотел крикнуть: нет, это не я! И не удержал равновесия. Из туннеля вынырнул поезд, закрыл обзор.
– Теперь вот это. – Кирилл нажал на «стоп», кликнул на другой файл. – Запись с регистратора машиниста. Там лучше видно.
– Лучше видно что? – Инга вскочила.
– Белова, сядь. – Кирилл включил запись.
Инга увидела, как Иван падает в пустоту. Перед глазами промелькнуло искажённое ужасом лицо.
– Заметила? – Кирилл нажал на паузу.
– Он погиб? – Она не могла отвести взгляд от экрана – смазанное чёрное пятно вместо человека.
– Шансов не было. – Кирилл поставил запись на секунду раньше. – Вот!
На застывшем видео ещё живой Безмернов бесконечно падал под колёса поезда.
– Убери это, – хрипло попросила Инга. – Зачем ты мне это показываешь?
– Воды выпей. – Несколько минут они сидели в полной тишине. – Если уже можешь, смотри дальше. – Инга кивнула, Кирилл взял карандаш и показал на экране. – Это рука. В чёрной куртке. Видишь?
– Увеличить можешь? – Инга придвинулась к компьютеру. – Лупа есть? – Некоторое время она молча изучала изображение. – Этот человек не столкнул его. Он его пытается спасти. Сумел даже ухватить за куртку. – Инга подняла глаза на Кирилла.
– Да. Я тоже это увидел. Хотел убедиться. На куртке Безмернова не хватает одной пуговицы. Куртка дизайнерская, пуговицы приметные – двухцветные костяные, продолговатые такие на шнурке.
– Моржовый клык, – кивнула Инга.
– Мы её так и не нашли.
– Неудавшийся спасатель забрал её как сувенир?
– Или спасатель, или враг. Безмернов-то пятился от него.
* * *
Инга встала, сделала несколько широких шагов по девятиметровой угловой комнате, оба окна которой выходили в нешумный двор. Спартанская кровать, стол упирается в подоконник, венский «рабочий» стул и кресло с деревянными подлокотниками, с которого Холодивкер сейчас наблюдала за Ингой.
– Значит, сам упал? – Холодивкер покачала головой. – Вот уж точно – испугался до смерти.
– Сначала мы его напугали, а потом…
– Задом к праотцам. Точно не вы его?..
– Женя, ну хватит уже! Сначала Кирилл выпытывал, теперь ты. Я понимаю, что мы Безмернова спугнули, гнались за ним… и доказательств, что он не от нас пятился по перрону, – нет.
– Так и до причинения смерти по неосторожности недалеко.
– Хреново это, Жень. И от этого мне ещё хреновее.
– Ладно, отставить самобичевание, – перебила Женя. – Оно сейчас непродуктивно. Мне нужно твоё незамутнённое сознание.
В приоткрытую дверь осторожно заглянула Ксения Дмитриевна, Женина мама, похожая на дочь лишь внимательным взглядом. В остальном она скорее была её противоположностью: лёгкая и открытая, она радовалась любому случаю сделать приятное дочери и её друзьям.
– Не проголодались?
– Пока нет, мам, но ты мыслишь стратегически. Через час будем голодные как волки.
Ксения Дмитриевна понимающе кивнула. Она очень старалась не причинять неудобства Жене – они уже давно жили порознь. Но дом Ксении Дмитриевны скоропостижно поставили на капитальный ремонт, и ей ничего не оставалось, как перебраться к дочери. Пока вынужденное воссоединение семьи проходило мирно. Женя начала регулярно питаться и старалась меньше курить. Сейчас она комкала в кулаке незажжённую сигарету.
– Подследственный сам себе ненадёжный свидетель, – сказала она. – Воспоминания фильтрует. На ситуацию смотрит через кривые очки собственных эмоций.
Концепцию Total Recall придумала Холодивкер. Она исходила из того, что человек помнит абсолютно всё, что зафиксировали его органы чувств. Но, воспроизводя пережитое сам, без посторонней помощи, он смещает фокус на детали, которые кажутся ему наиболее важными, выпуская из виду остальное. Поэтому его надо вести.
– Помни, ты ничего не рассказываешь, только отвечаешь на вопросы. Поехали. Как появился Безмернов?
– Подошёл ко мне сам. Минут через пять после того, как я сказала бармену, что ищу Эвелину.
– Во что был одет? Часы? Что в руках?
– Лёгкая куртка. Люксовые бренды. Без часов.
– На руки обратила внимание? Маникюр?
– Очень ровные ногти.
– Кольца?
Инга на секунду задумалась.
– Да! Было неброское кольцо на мизинце правой руки. Похоже на серебро.
– Глаза? Ясные? Стеклянные? Зрачки?
– Нормальные глаза. Чистые.
– Запахи? Сигареты? Травка? Спиртное? Парфюм? Если туалетная вода, то унисекс или мужской?
– Дорогой, унисекс. Он близко стоял.
– Близко сам подошёл или ты?
– Я. Было плохо слышно из-за музыки.
Дольше всего застряли на его вопросе: давно ли качаешься? Женя спрашивала в разных вариантах, но кроме «работать» и «качаться» Инга ничего вспомнить не могла.
– Вот ещё, кстати: птичкой назвал.
– Похоже, ты права. Лёгкий наркотик или какие-нибудь синтезированные в подвале протеиногенные аминокислоты, – проворчала Женя. – И Химик сюда вписывается, про которого Безмернов говорил. Ну-ка, встань, вытяни руки в стороны.
Она недовольно оглядела подругу с ног до головы, пощупала бицепсы, потом ноги, прищёлкнула языком.
– Тощая ты стала, взяться не за что. Ни квадров, ни банок.
– Работа нервная.
– Да уж, до культуристки тебе еще качаться и качаться. На это намекал Безмернов? Так, значит, база и код. Что это может быть? База, склад, клиент, договор, номер, код, цифра, шифр, пароль, секретная группа… – бормотала Женя. – Постой-ка, ты первая спросила у него про Эвелину?
– Да, я сказала, что Эвелина не отвечает на мои сообщения.
– А он что?
– Спросил: давно ты с ней на связи?
Они несколько секунд смотрели друг на друга.
– Эх ты, Эркюль Иваныч! Видишь слова, но не слышишь. На слух не узнала «Nасвязи»!
