Я тут же вскакиваю с пола и отряхиваю пыль с ладоней.
– Да.
– Я поговорила с Эммой, и она собирается все рассказать своему отцу.
– Отлично.
– Чем это ты занимался?
– Отжимался.
– Зачем?
Иногда ты узнаешь о чем-то только в тот момент, когда слова срываются с твоих губ, словно информация хранилась внутри втайне от разума.
– На случай если… я отправлюсь за решетку, чтобы я мог защитить себя.
Джорджия качает головой, и ее глаза наполняются слезами, но она ничего не отвечает. Мое сердце гулко стучит в груди. Сестра обнимает меня.
– Мне надо немного поработать. А не то я застряну здесь с тобой на весь день.
– По крайней мере у меня не случилось еще одной панической атаки, правда? Я собираюсь в Перси Уорнер.
Парк Перси Уорнера располагается в десяти минутах ходьбы от моего дома и охватывает несколько акров леса со множеством тропинок. Иногда единственный способ справиться с проблемой – это оказаться в окружении чего-то более древнего, чем я и моя грусть.
Возможно, к тому времени, когда я вернусь домой, Джесмин ответит мне.
* * *
Они все сидят на диване Эли, положив рядом свои контроллеры, и, согнувшись пополам от смеха, комментируют мое последнее, особенно позорное поражение.
– Вы видели, куда свалилось его тело? – вопрошает Блейк, вытирая слезы.
– Послушайте, придурки, родители не разрешат мне купить игровую приставку. А у меня полно дел, поэтому я не сижу и не практикуюсь в играх двадцать четыре часа в неделю. Так что замолкните. Мне плевать, – отвечаю я.
Но мои объяснения вызывают лишь новые взрывы громкого гогота.
– Блэйд вертелся, стреляя и бросаясь гранатами, как сумасшедший, а потом вдруг кто-то просто подошел сзади и вырубил его прикладом ружья по башке, – замечает Марс.
– Представьте, если бы он на самом деле был в армии, – добавляет Эли.
– Да, пожалуйста, давайте, набрасывайтесь все вместе на несчастного лузера в компьютерных играх! – восклицаю я. – Конечно, Марс, ты играешь гораздо лучше, ведь у тебя это заложено генетически. Твой отец, кажется, служил на флоте?
Марс фыркает.
– Да, он был в составе морской пехоты в первую войну в Персидском заливе. И его наградили Бронзовой звездой и Пурпурным сердцем за какое-то дерьмо, о котором он не рассказывает. Только не пытайся сменить тему и заставить нас забыть о твоем позоре.
Блейк вскакивает и принимается вертеться, нанося удары по воздуху.
– Блэйд вопит: «Вот граната для тебя, и граната для тебя, и для тебя, и, конечно, не забудем о тебе!», – бормочет он преувеличенно монотонным голосом дошкольного воспитателя. И они втроем буквально заходятся от смеха.
– А что если Блэйду применить свои блестящие навыки в чем-нибудь еще? – спрашивает Марс, с трудом переводя дух.
– Например, стать официантом, – предлагает Эли.
– Сожрите мешок слоновьих задниц, ублюдки! – кричу я. Они воют от смеха.
Марс встает.
– Вот он стоит посреди ресторана, разбрасывая вокруг себя еду: «Вот роллы для тебя! И кофе для тебя! И мясной рулет для тебя! И…». – Он умолкает.
– Он не может вспомнить другую еду, – радуется Эли.
– Сложно на ходу вспомнить названия блюд, – откликается Марс. – Давай, назови мне какое-нибудь блюдо. Быстрее. Назови блюдо.
– Сэндвич с сыром, – тут же находится Эли.
– Назови еще, – отвечает Марс. – Еще. Быстрее. Назови другое блюдо. Любую еду. Давай. Быстрее. Назови еду. Живее.
– Гм… суп, – говорит Эли.
– Еще. Живее! – требует Марс.
– Гммммммм…
Мы смеемся до изнеможения.
Вот чем я занимался в это самое время в прошлом году. Не уверен, что это происходило за три дня до начала учебы, но примерно в это время.
Я иду среди деревьев, обливаясь потом, раздумывая о нависшей надо мной угрозе суда. Вспоминаю о Джесмин. И думаю, о чем буду размышлять во время тюремных прогулок. Но в основном я вспоминаю тот день, когда члены Соусной Команды смеялись все вместе. Один случай из многих, в котором не было ничего необычного.
Не могу понять, почему это воспоминание горит в моей памяти, словно факел, но это так.
* * *
Когда я возвращаюсь домой, от Джесмин все еще ни смс, ни звонка. Зато Даррену Кофлину как-то удалось разузнать мой номер и он оставил сообщение на автоответчике с просьбой прокомментировать то, что сказал судья Эдвардс. Я ничего не сказал родителям и не перезвонил ему. Да и что я мог бы ответить? Я очень надеюсь, что не попаду за решетку, хотя в глубине души убежден, что заслужил это. Я сожалею, что убил своих друзей. Очень сожалею.
Глава 8
На часах двадцать три тридцать, и я почти засыпаю, когда вдруг жужжит сотовый. Это Джесмин.
Прости, только получила твое смс. Весь день занималась. Все еще надо поговорить?
Я так торопливо набираю ее номер, что роняю трубку. Мне удается схватить телефон в тот момент, когда она ответила.
– Привет, – тихо говорю я.
– Привет, – отвечает она. – Как дела?
Я лежу на постели и закрываю ладонью лицо. Вздыхаю, и этот вздох звучит как стон.
– Охххх. Я схожу с ума.
– Почему?
– Ты слышала, что произошло?
– Нет.
– Ладно, отец Марса – судья.
– Крутой мужик?
– Именно. В общем, сегодня утром мама позвала меня, они смотрели новости. И по телеку выступал отец Марса и говорил, что потребует от окружного прокурора расследовать аварию и, возможно, предъявить уголовное обвинение. – Мой голос предательски дрожит в самом конце. Я уже плакал перед Джесмин, но не стоит брать это за правило в нашем общении.
– Что?! Постой… Уголовное обвинение? А что ты такого сделал? Ты ведь не застрелил их? Это просто бред.
Еще один человек, считающий меня невиновным. И очень важный для меня человек – единственный оставшийся у меня друг. Мое сердце начинает биться спокойнее, руки и голос перестают дрожать.
– Я не знаю, что меня ждет, – продолжаю я. – Мы собираемся на всякий случай посоветоваться с юристом.
– Если понадобится, я готова дать показания и сделать все что потребуется. Я буду чем-то вроде Возражения.
Я невесело смеюсь.
– Думаю, выдвигать протест могут только юристы.
– Мне все равно. Я хочу выразить свое несогласие.
– Да уж. Такова моя замечательная жизнь. Над чем ты работала сегодня?
