– Мы считаем, что НИИ ВВС должен стать таким центром, как науки, так и практики, и влиять и на конструкторские бюро, и на выучку наших командных кадров.
– Я понимаю, товарищ Сталин, и приложу усилия в этом направлении. У меня есть вопрос о дальнейшей судьбе сегодняшних собеседников.
– Товарищи не оправдали нашего доверия и ответят за это по всей строгости закона СССР.
– Товарищ Сталин, отмените приказ об аресте: один из них, в силу своей молодости и отсутствия технического образования, потянуть этот воз просто не мог. Его уровень: командир эскадрильи или полка. Что касается Смушкевича, после окончания Финской войны, он и начштаба Аржанухин писали Вам о состоянии дел в авиации. Аржанухин – снят с должности начштаба и арестован, Смушкевич переведен в генеральные инспекторы, то есть, от командования отстранен. Практически тот, кто посоветовал вам заткнуть им рот, и создал этот прецедент. Он, кстати, так и не признался в этом! До самого конца жизни молчал, и даже не упоминал эти две фамилии.
– Да, я припоминаю эту записку и совещание по этому поводу у меня в кабинете. Я подумаю над этим вопросом.
– Необходимо привлечь товарищей из ГВФ для обучения летчиков-бомбардировщиков дальним слепым полетам.
– Это, товарищ начальник НИИ ВВС, теперь находится в вашей компетенции. Мне хочется надеяться, что мы передали этот важнейший пост в надежные руки. А ваша спайка и уже отлаженный механизм взаимодействия с командованием ВВС должны принести хорошие плоды, что позволит серьезно улучшить положение в частях ВВС. И не забывайте о тех моих поручениях, о которых говорили сегодня. До свидания, товарищ Никифоров.
Еще когда говорил со Сталиным, несколько раз звонил внутренний телефон. Снимаю трубку и звоню на два нуля, дежурному по связи.
– Кто мне звонил, Никифоров?
– Тащ полковник, звонили из кабинета командира.
– Соедините.
– Чё трубку не берешь? – довольно громкий голос Филина.
– Говорил по ВЧ. Есть новости.
– Потом! Подъезжай, срочно.
«Вот зараза! Он что БОДО не читает? Или уже прочел и изображает крутого начальника?» Но делать нечего, несмотря на без пяти пять. Дежурный отдал рапорт, я же «И.О.», прошел в кабинет. В самом кабинете никого, прохожу в комнату отдыха. Накурено, стоят закуски, на угловом диванчике расположились два генерал-лейтенанта, у которых Филин должен принимать дела. Сам Филин сидит на кресле, в которое обычно сажает гостей. Смушкевич указывает мне рукой на стул и наливает водку в стоящую рюмку.
– Полковник, ты не серчай, что сгоряча послал тебя. Я давно знал, что этим все и закончится.
– Ничего не кончилось. Вы БОДО читали? – спросил я у Филина.
– Нет, я в отпуске, и меня это не касается.
Я отрицательно покачал головой и отодвинул рюмку.
– Пойдемте, там два приказа Сталина, и я только что разговаривал с ним. Вас обоих сняли и есть приказ на ваш арест. Пытался отговорить его, но… Положительного ответа он мне не дал. Обещал подумать.
– Да и хрен с ним! Говорю, же, что знал, что этим все кончится. А он молодой, до полетов жадный. Отчаянный парень! Но зачем его командующим поставили, я не знаю. Пей!
Бывший начальник ВВС нагрузился уже крепенько, и его малость развезло, поэтому он молчал, и пытался съесть кусок буженины, безуспешно тыкая в него вилкой. Я мотнул головой Филину, прося его выйти из комнаты. Тот поднялся, оправил форму и вышел вместе со мной. На столе ничего не оказалось. В столе у адъютанта находилась папка, в которой лежали уже наклеенные телеграммы с бланком «Правительственная, совершенно секретно». Папка была прошнурована и заклеена пластилиновой печатью. Я расписался в «бегунке», и передал одну из телеграмм Филину. Затем вторую. Показал большим пальцем на дверь и спросил:
– Не застрелятся?
– Нет, им оружие не выдали в Кремле. Так что, они в курсе, что будут арестованы. Пойдем, неудобно. Это ж проводы человека, с которым столько лет был вместе.
За ними приехали через час. Рычагов к тому времени уже мирно спал на диванчике. Смушкевич надел летную куртку и уехал по форме, а одежда Рычагова так и осталась в комнате отдыха, как напоминание о бренности нашего пути. На душе было паршиво. Филин от себя не отпускал, правда, сменил водку на коньяк еще в самом начале грустных «посиделок». Его назначение тоже не радовало. Он не стремился занять чье-то место. Он просто хотел сделать так, как нужно стране. Свои рапорты он честно писал в две инстанции, а то, что штабные Рычагова не довели это до командования – пусть останется на их совести. В 07.45 появился адъютант, и ему пришлось перешивать петлицы на двух гимнастерках и двух шинелях с привлечением дополнительной рабочей силы. Но на построение мы успели. За пять минут до построения прибыл фельдъегерь и передал внушительный пакет из ГКО, где среди прочего были и приказы о назначении. За мной сохранили должность и оклад главного конструктора ОКБ, на которую я было нацелился посадить Антонова. Невиданная, просто царская, щедрость вождя народов серьезно пугала своей ответственностью!
Построение прошло в полном соответствии с уставом, докладами и прохождением. Новый начальник ВВС принимал поздравления и положенные почести. Я же объявил, что командный, летный и инженерный состав института в 15.00 должен собраться в клубе на совещание. Дела были уже переданы при назначении «И.О.», поэтому подписали прием-передачу мгновенно, и Филин уехал в Москву. Фактически, приемку всего и вся я начал только сейчас, до этого времени не было совершенно. А это – тонны одних бумаг. Скользя взглядом по объемистым папкам, лежащих на стеллажах, как в библиотеке, в восьми помещениях архива, попадаю в уголок, где находятся папки иностранных компаний. Их довольно много, начиная с папки от фирмы «Morane». Это еще 1912 год. Тут вспоминаю, что где-то читал, что советская разведка в 1940 году смогла вывезти из фашистской Германии несколько тренажеров для отработки пилотирования в слепых условиях. Возвращаюсь к стойке, за которой сидит молоденькая девочка, явно только что из стен техникума выскочила.
– У вас документация по странам разложена?
– Нет, по порядковому номеру поступления.
– Вы давно здесь работаете?
– С прошлого года, товарищ генерал.
– Где лежит документация, которая пришла из Германии в этом году?
– Из Германии? – девочка полезла в картотеку, и через пять минут передала мне пачку регистрационных карт.
– Было три поступления оттуда. В марте, апреле и в сентябре. Все здесь.
Перебираю карточки, в сентябрьской поставке нахожу: «Blohm und Voß GmbH». Blindflug-Simulator. «Вот это номер! Так это – правда? Ни хрена себе! Ай, да НКВД! Ай, да молодцы! В темечко до крови расцеловать надо!». Забрал папочку себе, и вызвал Ароныча. Где сам тренажер?
– Не знаю, мне на хранение не передавали!
– Найти и доложить!
