– Зачем же так? Он был у меня под контролем! – возразил Коул, но Кейн уже развернулся к нему.
– Это – неуважение к мертвым, – рявкнул он. – Мужчины отдали жизни, защищая родину. Они не орудия, которые можно использовать по своему усмотрению.
К чести Коула, он выглядел пристыженным.
– Я подумал, что они могли бы пригодиться, если бы мы опять налетели на демонов, – сказал он. – Мне жаль.
– Если что-то умеешь, вовсе не значит, что следует это делать, – ответил Кейн, смягчив тон.
В конечном счете, мальчик хотел помочь.
– Иногда цель не оправдывает средства, – мягко добавил он, похлопав Даваруса по плечу.
Служительница Белой Госпожи наблюдала за ними своими мертвыми глазами, но в них тем не менее проглядывало сожаление. Кейн заметил, что она смотрит, и спросил:
– Все в порядке?
Нерожденная сложила руки на груди и устремила взгляд на восток.
– Надо идти, – произнесла она голосом, лишенным эмоций.
Кейн впервые услышал, как она заговорила.
– Ты здесь? – с любопытством спросила Саша. – Ты – это она? Белая Госпожа?
Служительница просто отошла в сторону.
На следующий день отряд добрался до берега Зеркального озера. Вдоль воды громоздились колючие заросли. Обойдя их с присущим ему изяществом, Айзек опустил глаза, словно сотворенные из вулканического стекла, на поблескивавшие воды. Кейн был высок, но едва достигал подбородка Древнего.
– Когда-то к северу отсюда находилось поселение моего народа, – произнес Айзек мелодичным голосом. – Об этом озере никто никогда не говорил. Подозреваю, что оно образовалось во время катастрофы, которую человечество именует Войной с Богами. Возможно, внутри него все еще сохранилась божественная сущность.
– Не нравится мне это. – Тон Даваруса Коула подразумевал, что у него возникали неприятности с чем-то подобным.
Нахмурившись, Кейн смотрел на воду.
– Вероний – мудрецы – говорят, что, если повезет, можно увидеть в озере свою судьбу. Мне это никогда не удавалось, хотя я пытался несколько раз.
Айзек устремил взгляд вглубь.
– Я ничего не вижу, – сообщил фехд. – Лишь пустоту. Возможно, магия озера не действует на нашу расу.
Саша уставилась на воду. Кейну снова показалось, что он услышал какое-то пощелкивание.
– Я вижу… похоже на город, – проговорила она, явно смутившись. – На дне озера. Возможно, просто воображение разыгралось. Озеро глубокое. Невероятно глубокое.
Хотя вода была кристально прозрачной, дна озера Кейн не видел. «Да ладно, мои глаза так плохи – я и конец-то свой с трудом способен разглядеть, когда отливаю. Когда могу отлить». Сейчас он видел только воду.
Волк мрачно уставился вниз.
– Ничего, – проворчал он и сплюнул, вызвав рябь по воде, которая исказила их отражения.
Странно, но отражение Волка удлинилось, тогда как отражение Бродара уменьшилось.
Даварус Коул, нахмурившись, отступил от берега.
– Не стану подходить к нему.
Рана вгляделась в озеро.
– Это всего лишь вода, – сказала она. – Если бы там, внутри, действительно была бы магия, я бы ее почуяла.
Джерек невесело усмехнулся.
– Черт побери. Сначала мальчишку выворачивает наизнанку при виде крови, а теперь он так напуган, что не приблизится к воде, чтобы не замочить конец. Лучше бы держать чистую пару штанов наготове, Кейн. Они ему понадобятся, когда мы найдем этого лорда демонов.
– О, да отвали ты, – прошипел Коул.
Он осторожно приблизился к озеру, словно ожидая чего-то ужасного в любое мгновение. Подобравшись наконец к воде, он посмотрел в нее. Не увидев, очевидно, ничего неприятного, расслабился и самодовольно ухмыльнулся Джереку, раскинув руки.
– Видишь? Думаешь, я испугался водички? Давай-ка расскажу, как я отправился к Опухоли…
Вода за спиной Даваруса Коула словно взорвалась. На глазах у пораженных членов отряда из озера высунулась гигантская пятерня и обхватила мокрыми пальцами юного убийцу, на лице которого удивление мгновенно сменилось полной покорностью.
Секундой позже он исчез под водой.
Жертвоприношение
Он неистово вырывался, отчаянно сопротивляясь гигантским пальцам, которые тащили его вниз. Из него выдавили весь воздух, и он боролся с порывом втянуть в легкие воду. Свет стал меркнуть – его увлекало все глубже. Подняв выпученные глаза, Коул смотрел на уменьшавшуюся вдали поверхность озера, понимая, что конец близок. Он искушал судьбу слишком долго.
– Даварус подумал о Саше: прольет ли она по нему хоть слезинку? Подумал о Джереке, представил себе ухмыляющуюся рожу этого ублюдка и разозлился. Ярость придала ему сил. Коул надавил на один из гигантских водянистых пальцев, но это смахивало на попытку отпихнуть от себя волну.
– «Кинжал, дитя», – прогудел в голове знакомый голос. Туман в его лишенном воздуха мозге внезапно исчез, и он вновь обрел ясность мыслей. Опустив руку к поясу, он извлек Проклятие Мага и, напрягшись изо всех сил, всадил кинжал в исполинский палец, который сдавливал ему грудь. Воду сотряс чудовищный вопль, и хватка ослабла. Этого было достаточно, чтобы Коул смог вывернуться.
– Юноша поднял взгляд к поверхности, и охватившее его на миг ликование тут же угасло: ему предстояло проплыть невероятное расстояние. Тем не менее он рванулся вверх, его легкие пылали. Коул – отродье шлюхи и убийца, на нем лежало проклятье худшей судьбы, какую только можно себе представить, но он действительно умел плавать.
– Плавать и заниматься любовью с прекрасными женщинами.
– И пить. Не было такого человека, который мог бы его перепить. Факт.
– «Я выпью все это хреново озеро», – мелькнула у него безумная мысль, перед глазами юноши проносились ослепительные цветные вспышки. Вместе с тем он понимал, что если открыть рот и глотнуть – ему конец, и продолжал судорожно бить ногами. Продолжал бороться. Как боролся всю жизнь.
– В памяти всплыли воспоминания об Опухоли. Он чуть не утонул тогда, дважды. Но остался жив.
– Чуть не умер той ночью в Сонливии, когда наставник всадил ему в живот отравленный кинжал. Это также не убило его.
– Корвак и его люди пытались сломать Коула в Заброшенном крае. Они применяли насилие и называли его сукой. И в конце концов он убил их всех.
– Теперь он преодолел половину расстояния до поверхности. Его терзала мучительная боль. Каждая секунда длилась вечность. Он наверняка вдохнет раньше или позже. Наполнит озерной водой легкие и отправится, как кусок дерьма, на дно, где ему самое место. Так, кажется, считал весь мир. Всегда под пятой.
