– Слуги Элассы, – прорычал он. – Где ваша хозяйка?
– Защищает свой народ, – ответила Нерожденная – капитан корабля. – Тебя здесь не принимают, Ворон.
Танатес рассмеялся – словно ворона прокаркала.
– Ты не понимаешь. Я не спрашиваю у тебя разрешения. У нас с твоей хозяйкой есть незавершенное дело. По ее приказу меня высекли и повесили на стене ее города. Она даже украла мои воспоминания. Теперь я здесь, чтобы отомстить.
Чародей поднял кулак, объятый черным пламенем.
– Подожди. – Саша заковыляла вперед, споткнулась и упала на колени, больно оцарапав их о палубу. – Ты сражался с фехдами. Почему?
Танатес ответил не сразу:
– Древние умертвили здесь сотни невинных. Король-чародей Далашры не позволяет, чтобы несправедливость оставалась безответной. Это я помню. Теперь вы, слуги Элассы, ответите за преступления хозяйки.
– Подожди, – снова сказала Саша. – Ты меня знаешь. Я – Саша. Даварус Коул говорил обо мне.
Чародей опять помолчал.
– Даварус Коул? А. Дитя смерти. Ты – девушка, которую, по его словам, он любит.
«Любит? Никто не может меня любить». Саша отчаянно заморгала, стараясь избавиться от тумана в мозгах, порожденного хашкой, понимая, что сейчас – ее единственный шанс предотвратить катастрофу.
– Он говорил, ты – хороший человек. Мы не ответственны за то, что Белая Госпожа сотворила с тобой. Мы приплыли на эти острова в поисках магии, чтобы помочь сражаться с фехдами.
Танатес поморщился.
– Я думал сделать то же самое. Древние и близко никого не подпустят. Оружие, которое есть у них, достает дальше любого лука или пушки.
Неожиданно Фергус откашлялся и поднял тонкую руку.
– Извините. Позвольте мне задать вам вопрос, если можно. Жажда мести перевешивает долг перед человечеством?
Саша уставилась на Фергуса. Его глаза блестели. В них не было ни страха, ни ощущения понимания, сколь он близок к тому, что его магическим образом выпотрошат. Только любопытство перед очередной тайной, которую следует раскрыть.
Самопровозглашенный король-чародей Далашры нахмурился.
– Не говори мне о долге. Первейший долг короля всегда перед его народом.
Фергус кивнул.
– Тогда ваш долг – отложить вендетту против моей хозяйки и помочь нам сражаться с фехдами. Ибо, если вы этого не сделаете, все человечество обречено.
Черное пламя, окружавшее сжатый кулак Танатеса, замерцало и погасло. Он нахмурился.
– Легко говорить. Элассу не заботит долг. Глубочайшее из всех ее желаний – быть спасительницей. Оно и правило ее яростью, так же, как и потеря нашего ребенка: она отказалась от объединения Конгрегации и Альянса. Вместо этого мы его обрекли.
– Ты еще можешь нас спасти, – прошептала Саша. – Ты и Белая Госпожа. Пожалуйста. Больше никого нет.
На долгое время воцарилась тишина. Танатес покрутил головой по сторонам, словно осматривая урон, нанесенный кораблю фехдами.
– Я узнал, что сделали здесь Древние. Эти тела…. Мне все равно.
– Так ты нам поможешь? – взмолилась Саша.
Танатес тяжко вздохнул. Стиснув челюсти, уставился невидящим взором в небо и в конце концов кивнул.
– Ты должна устроить нашу встречу. Я не могу обещать, что мы не убьем друг друга. Но если Эласса и я сможем оставить в стороне ненависть, я расскажу ей о том, как провел время в Сонливии, и об одном фехде, которого очень хорошо узнал. Его звали Айзек.
Преодоление
Полумаг погладил руку женщины, находившейся рядом с ним, поражаясь тому, сколь нежна она на ощупь. Та вознаградила его улыбкой, которая при данных обстоятельствах чуть не разбила его иссохшее сердце, или что у него там было на этом месте.
Воздух разорвал оглушающий сигнал рога, и гигантское транспортное судно с оружием, предвещавшим Расплату Телассы, на борту вошло в гавань. По размерам оно почти соответствовало флагманам Первой и Второй флотилий, но на нем не было артиллерии, а экипаж насчитывал минимально необходимое количество человек. Большую часть главной палубы занимал металлический цилиндр, такой громадный, что мог соперничать с башнями, которые Эремул увидел из гавани Телассы; этот чудовищный ствол из стали был направлен в небо. Айзек называл его Разрушителем Миров. Судья вскользь упомянул, что в таинственные Прежние Времена оружие могло быть развернуто в гораздо более компактной форме, а когда тысячи таких устройств применили одновременно, это в конце концов и привело к массовому опустошению их древней родины.
«Исчезнувшие и человечество. Мы разделяем с ними склонность к массовым убийствам, которые посрамили бы и богов, не считая того, что мы убили и их тоже».
Полумаг почувствовал, как пальцы Моники сжали его руку. Он оторвал взгляд от предвестника их гибели и встретился с ней глазами.
– Будет больно? – спросила она его. – Когда наступит наш черед, будет больно?
Эремул беспомощно пожал плечами.
– Я так не думаю. Это произойдет мгновенно, насколько я понимаю. У нас не найдется времени, чтобы ощутить боль. Одна секунда, и… – Он умолк, не желая заканчивать фразу.
– Но ты же чародей. Твоя магия может защитить нас? – Надежда, прозвучавшая в голосе Моники, заставила его почувствовать себя шестидюймовым крошкой.
«А я ведь почти трех футов достигаю в хороший день».
– Моя магия не защитит нас, – слабым голосом ответил он. – Даже магия Белой Госпожи не защитит ни ее город, ни ее народ. Оружие, которое применят с того корабля, Разрушитель Миров, уничтожает всю материю. Взрыв будет колоссальный. Ничто на мили вокруг не выживет.
Зазвучала труба, и Полумаг посмотрел вниз, на причалы, к которым приближалась процессия фехдов, чтобы встретить прибывавшее судно. Генерал Савериан целеустремленно шагал впереди. Рядом с ним шла женщина-фехд, присутствовавшая, как вспомнил Эремул, во время побоища в день его предполагаемой казни. Айзек и его сестра Мелиссан, которую он знал некогда как Лорганну, следовали за ними, а позади шествовала еще пара десятков Древних. На правом плече Савериана возлежала смертоносная ручная пушка, применяемая Древними, только больших размеров, чем у всех остальных.
– Нам нора идти, – пробормотал Эремул.
Им нужно было отдохнуть от Прибежища, не говоря уже о нескончаемых безумных словоизвержениях Марда и Рикера. Уединение стало роскошью, не доступной никому в условиях оккупации города. Как ни странно, гавань была чуть ли не самым безопасным местом для печально известного отверженного. В отличие от его соотечественников, жителей Сонливии, фехды не испытывали к нему враждебности. Не в большей степени, чем сам Эремул – к крысам, которые наводнили Прибежище. Его настигнет Расплата, когда придет время, вот и все. Мелочная жестокость – это, казалось, удел меньших рас.
