Гхолам, казалось, налетел на невидимую преграду. Руны, покрывающие стены, вспыхнули ярким синим светом, и воздух наполнился шипением искр. Гхолам снова попытался рвануться вперед и опять от чего-то отскочил. Живое оружие на мгновение застыло на месте, а затем поплыло назад тем же путем, каким пришло сюда, и исчезло в другом коридоре. В поисках иного пути, чтобы добраться до своей цели. В поисках бреши в магии рун.
Он понял, что ему делать. Он заметался по коридорам, срывая на бегу кожу, закрывавшую руны, и налепляя ее в другие места. Время от времени гхолам подбирался вплотную, но всякий раз ему удавалось открыть нужные руны и высвободить их охранную магию, в последний момент успевая спастись от смертоносного огненного объятия. Но в конце концов бежать стало некуда. Его спина уперлась в стену, гхолам оказался прямо перед ним, их разделяло едва ли шесть футов. Охранные руны не позволят созданному богами кошмару дотянуться до него, но тот заполнил собой коридор, преградив ему путь, и его не обойти.
В западне.
Он опустился на каменный пол. Больше ничего не сделать. Не такой смерти он хотел – оказаться загнанным в угол и дожидаться кончины от жажды или голода. И тем не менее так вышло. Слово свое он сдержал. Кейн и найденыши, должно быть, уже добрались до безопасного места – если где-нибудь можно чувствовать себя в безопасности от этой жуткой твари, что торчит тут напротив.
Сидя там, он утратил счет времени. Гхолам не двигался. День ли прошел, неделя…
Он начал терять сознание, тело стало ему отказывать. Боли особой не было, но, собственно, физическая боль никогда его не страшила. Не то что боль предательства. Боль от удара в спину, нанесенного единственным человеком, которому он доверял.
Внезапно гхолам пошевелился. Развернулся и уплыл, словно решил прекратить преследование или каким-то образом нашел себе другую цель. Ни первое, ни второе не казалось ему возможным, но, как бы то ни было, ему повезло.
Он обождал несколько часов: не вернется ли гхолам. Потом с трудом поднялся на ноги, опираясь о стену. Факел давно погас, лишь от рун вокруг него исходило мягкое голубое свечение.
Прихрамывая, он поплелся назад через тюрьму, перед глазами все расплывалось, и ориентировался он с трудом. Добравшись до перекрестка, он остановился, моргая, и тут его накрыла волна дикого шума: вой, цоканье когтей, скрежет клыков. За ним пришли пожиратели плоти. Десятки, быть может, сотни этих тварей, которые сжимали в лапах грубые самодельные кинжалы из камня, заполнили проходы со всех сторон.
На мгновение он закрыл глаза. Он так устал, что с трудом стоял. Будет быстрее, если просто опуститься на пол и дать им покончить с этим. Но за ним оставалось еще одно обещание.
Его глаза резко открылись. Он извлек топоры. Приготовился.
Волк оскалил зубы.
Милосердные деяния
На извилистых улочках города завывал зимний ветер, осыпая свежим снегом высокого субъекта, который грациозной походкой следовал в сторону гавани. На мгновение он остановился и отклонил назад голову, моргая черными, как обсидиан, глазами под падавшими на лицо снежинками. Они были почти невидимы на его коже цвета слоновой кости. Темно-синий плащ, означавший принадлежность к Судьям – высшим офицерам вторгшейся в город армии, развевался вокруг его стройной фигуры.
Айзек много раз ходил по этим улицам прежде, но лишь после прибытия Первой флотилии ему стало не нужно скрывать свою истинную сущность. Способность вводить в заблуждение менее развитые расы – редкое умение, которым он обладал наряду со своими сестрами, досталось по наследству от Закариана, одного из первых Пилигримов, исчезнувших в Пустоте. Продолжив путь к гавани, Айзек вознес безмолвную благодарность Пилигримам за их великую жертву. Они принесли ее, чтобы предотвратить вымирание своей расы.
«Человечество не получит подобной отсрочки», – мрачно подумал Судья. Он вспомнил о тех временах, когда земля, на которой построен этот серый город, была еще дикой пустошью. Королевство Андарр являло собой лишь горстку примитивных лачуг, когда Принц Обрахим объявил о Великом Переселении и фехды удалились на запад. Сородичи Айзека оставили расцветавшей молодой расе людей много своих знаний. Это было проявлением грандиозной щедрости, прощальным даром народу, который унаследует континент, подвергшийся огромным изменениям после колоссальных конфликтов между старшими расами.
Через две тысячи лет люди переплыли Бескрайний Океан и разыскали своих благодетелей. Мелиссан, сестра Айзека, предложила путешественникам помощь. Она даже согласилась, чтобы двое фехдов сопровождали людей на обратном пути через океан. Адуана и Фериан жаждали узнать больше о землях, которыми некогда обладал их народ.
В приливе гнева дыхание Айзека ускорилось. Его рука опустилась к прозрачному длинному мечу на поясе – оружию острее любого выкованного человеком. Он заставил себя успокоиться, и гнев растаял, как снег, присыпавший его золотистые волосы. Такие чувства – признак менее развитых рас. Он же – фехд и – более того – Судья.
Он устремил взгляд на юг, за гавань. К затопленным развалинам Призрачного порта, где его сородичей заточили в тюрьму и пытали. Адуана и Фериан, по меркам его народа, едва вышли из детского возраста, им было всего лишь по несколько столетий. Лорд-маг Мариус подверг их невообразимо ужасному.
Даже через огромные расстояния Бескрайнего Океана Айзек и его сородичи ощутили смерть Адуаны и Фериана. Со времен Великого Переселения погибла лишь горстка нестареющих фехдов, а теперь двоих убили при самых мрачных обстоятельствах.
Два десятилетия оплакивали их сородичи. Два десятилетия горевали они, прежде чем задумались о мести.
Айзек смотрел на людей, которые съеживались от страха, когда он проходил мимо них по пути в гавань. Большинство боялось даже взглянуть в его сторону. Кто-то всхлипывал, другие отворачивались и убегали. Им почти негде было укрыться – весь путь к причалам пролегал среди сожженных дотла зданий, все жилые дома, конторы и склады артиллерия Первой флотилии превратила в почерневшие раковины из оплавленного камня. Целые районы за гаванью были уничтожены в течение нескольких дней после прибытия армии фехдов. Треть жителей города стали бездомными.
Сонливия оказалась способна лишь на жалкое подобие сопротивления. Лорд-маг города был мертв, совет, управлявший им, публично уничтожили сестры Айзека. Никто из людей не мог выстоять даже против горстки обычных солдат-фехдов, не говоря уже об элите их армии – Судьях. Их мастерство владения оружием отточили века практики. Они обладали способностью так сильно воздействовать на чувства людей, что сумели бы превратить закаленных воинов в дрожащую массу. А оружие его народа далеко превосходило все, что человечество могло противопоставить для своей защиты. Среди этих недолговечных созданий Айзек и его сестры были подобны богам. Или кому-то вроде них.
Лишь увидев закутанных в лохмотья детей, которые жались к обгоревшим руинам своих домов, Айзек на короткое время почувствовал жалость. Самые старые люди казались ему недолговечными существами, а продолжительность их жизни – чьей-то жестокой шуткой, но эти дети – они уже были наполовину мертвы.
