Всю свою прежнюю жизнь Лира считала себя вещью. Ее тело обследовали, осматривали, к нему прикасались без разрешения, пока она не стала считать его чужим, неодушевленным, как камень или кусок дерева. Впервые в жизни в этот день она ощутила, что эта грудь, эти бедра и руки – ее, действительно ее. Восхитительный маленький секрет. Как ее коллекция мелочей, спрятанная в комнате.
Они остановились около шестнадцатого трейлера, чтобы проверить, вернулся ли Орион. Рейна снова подшучивала над «поцелуями с кузеном».
– Ну, это уж слишком провинциально, – посмеивалась она. – Даже для этой богом забытой глуши.
Но он так и не вернулся. Постель по-прежнему была аккуратно заправлена. Лира не знала, радоваться или расстраиваться.
«Игл Тайер» представлял собой большую фабрику по другую сторону от пункта весового контроля. Чтобы попасть туда, Лире и Рейне пришлось сначала пробраться под ограждением, потом петлять между огромных грузовиков и прокладывать себе путь через свалку.
Внутри, несмотря на распахнутые окна, было очень жарко. Пахло дымом и мочой. Стены закоптились от десятков кострищ, оставленных бездомными, которые многие годы переселялись сюда, как только на улице начинало холодать. Лира почти сразу пожалела о том, что пришла сюда. Кажется, все вокруг были знакомы между собой, а при ее появлении посмеивались. Многие из них были из Винстон-Эйбл, и кое-кто из девчонок спрашивал, где ее кузен, выделяя это слово так, что казалось, Лира сделала нечто плохое.
– Не обращай внимания, – сказала Рейна. Но это было не так просто. Как игнорировать тех, кто повсюду? В пустых комнатах «Игл Тайер» толпилось больше народу, чем она когда-либо видела в своей жизни.
В Хэвене существовали непреложные правила: вставать по расписанию, слушаться докторов и медсестер, держаться подальше от дверей с предупреждающими знаками, не мешать охранникам. А еще были сотни негласных правил, которые возникали сами собой и, словно споры, проникали в кожу. Лира думала, это из-за того, что Хэвен – институт. Но во внешнем мире было не меньше правил, законов и моделей поведения. А объяснения Рейны еще больше сбивали с толку.
– Тут те самые братья, о которых я тебе говорила. Те, что считают себя такими офигенными, – сказала она. – О, и вон туда посмотри. Это сестры Макнеб. Не разговаривай с ними. Вся семейка проклята. Их дед совершил самоубийство, тогда это все и началось. Ну, знаешь, это ведь грех, и все такое…
В темноте Рейна казалась бледной и походила на одну из серебристых рыбок, что сновали на мелководье неподалеку от Хэвена.
– И теперь в каждом поколении кто-то из них умирает в какой-нибудь жуткой аварии. В прошлом году их мать погибла. Несчастный случай на «Фармасин Пластикс».
Лира не понимала половину слов из тех, что произносила Рейна. Что такое «проклятье»? И что еще за «сучка»? Она знала, что такое «грех», потому что медсестра Даже-и-не-думай частенько цитировала Библию. Но о том, что самоубийство – это грех, она никогда не слышала. В Хэвене это считалось грехом только потому, что реплики дорого стоили.
Но обычные-то люди обходились дешевле. Разве нет?
Она хотела спросить, но Рейна подняла руку.
– Не смотри туда, – сказала она. – Помни, что я сказала тебе о братьях Васке…
Она не успела ничего добавить, потому что два парня уже пробирались к ним сквозь толпу. Один – высокий и тощий, с рыбьими глазами, второй – пониже и покрепче, с руками, покрытыми татуировками.
– О нет, – обратился один из них к Рейне. – Кто выпустил собак?
Она скрестила руки на груди.
– Думаю, тот же, кто выпустил тебя из клетки.
Лира оказалась рядом со вторым из братьев, тем, что с разукрашенными руками.
– Классная прическа, – сказал он и закурил. Дым от его сигареты имел особый, довольно приятный запах. Такой обычно приносило с болот, когда поднимались небольшие волны. – Знаешь, что говорят про девушек с короткими волосами?
– Нет.
– Что они трахаются как сумасшедшие. – Он выпустил дым. В темноте Лира не могла разглядеть его лицо, только влажный блеск на губах.
– Иди ты в задницу, Лео, – сказала Рейна и взяла подругу за руку, чтобы увести. – Я же говорила тебе, они придурки. Их мать была алкоголичкой. Наверно, слишком часто роняла обоих вниз головой.
Следующая комната, в которую они попали, должно быть, когда-то была офисом. Она была меньше по размеру и вся пропиталась сигаретным дымом. На матрасе в углу валялись чьи-то вещи. Стены были исписаны, но она не могла разобрать ни слова. По стенам и потолку тянулись провода. Кто-то притащил сюда колонки, и многие танцевали. Какой-то парень подал ей жестяную банку, и она взяла, думая, что это газировка. Но как только сделала глоток, выплюнула все прямо на ботинки Рейне.
– Блин, какого черта! – возмутилась она, и на секунду вместо ее обычного лица появилось другое, раздраженное и сердитое.
Теперь Лира была абсолютно убеждена, что пришла зря. Рейна жалела, что привела ее. Это было очевидно. Лира узнала выражение ее лица: так смотрели медсестры, когда обнаруживали, что одна из реплик описалась в кровати или наелась облупившейся с подоконника краски. Сто восьмая всегда так делала, когда была голодна.
– Прости, – прошептала Лира.
Лицо Рейны немного смягчилось.
– Да, нормально. Я тоже этот «Бад» ненавижу.
Но было уже слишком поздно. Лире было стыдно, и она понимала, что в действительности думает о ней Рейна. Лира была ее проектом, и проект этот провалился. Они обе это знали.
Ей пришлось пробираться к выходу через те же комнаты, в которых только прибавилось людей. Эхо их голосов вторглось в ее память, так что казалось, все эти крики – лишь отголоски ее собственных воспоминаний. Она боялась, что начнется очередной приступ, и тогда она провалится, потеряется во времени и снова недосчитается минут или даже часов из своей жизни. Кто-то схватил ее за руку, и она едва не вскрикнула, но это оказалась всего лишь пьяная в стельку девчонка с растрепанными волосами.
– Смотри, куда прешь, сучка! – проорала та.
Лира стряхнула ее руку и двинулась вперед. Кое-как удалось найти выход. Она осторожно прошла по свалке, как учила ее Рейна, потом миновала ряды грузовиков и весовой контроль. Поднырнула под ограду и оказалась рядом с шумной трассой. Глаза у нее горели. Пришлось потереть их кулаками, размазывая макияж.
Глупо было поверить даже на секунду, что однажды она сможет стать частью этого мира, такой же, как эти люди. Она была частью Хэвена сейчас – как и всегда. Орион был прав.
Лира пробиралась через заросли, образовавшиеся вокруг двух нежилых трейлеров, когда услышала тихие голоса. Подойдя чуть ближе, сквозь переплетение ветвей она увидела незнакомый седан, припаркованный всего в десяти футах, напротив шестнадцатого лота.
На крыльце стояли двое, мужчина и женщина. Последняя пыталась разглядеть что-то сквозь шторы на окнах.
