Шаман на минуту задумался. Потом он быстрым шагом вышел в коридор и приблизился к репортерам из КБС. Их было пятеро или шестеро. Они беспокойно стояли, курили сигареты и раздумывали, что им делать дальше.
— Этот ваш коллега… — начал Поющая Скала. — С ним ничего не случилось?
— Наверное, нет, — ответил один из репортеров, невысокий, коренастый мужчина в рубашке цвета сливы и в очках с толстыми стеклами. — Им занимаются врачи. Говорят, что все кончится хорошо. Скажите, а что, собственно, здесь творится? Правда ли это на счет злых духов?
Поющая Скала игнорировал вопрос.
— Были ли у вашего коллеги раньше такие приступы? — продолжал он допрос.
— Никогда не слышал, — медленно повертел головой репортер. — Насколько мне известно, сегодня это было впервые. Он никогда не говорил нам о чем-то таком.
Индеец помрачнел.
— Кто-нибудь еще использовал тогда камеру? — спросил он.
— Нет. Она у нас только одна. Вы не знаете, что это за омерзительный смрад?
— Можно? — спросил Поющая Скала, вынимая из футляра переносную телекамеру. Она была выгнута в месте, на которое ее упустил репортер, но работала. Кто-то из техников, хмурый мужчина в сером костюме, показал ему, как укрепить ее на плече и как смотреть через визир.
Пол задрожал, как собака в спазме оргазма, или дрожащая от страха. Освещение снова погасло, а мрачный вой ветра зазвучал еще громче. Врачи, репортеры и полицейские, толпящиеся в помещении, что-то кричали в панике. Мы даже не смели думать, что творится в других кабинетах и комнатах. Да и в самом деле мы ничем не могли им помочь. Лейтенант Марино все еще сидел у телефона, ожидая известий от группы подкрепления. Он уже потерял остатки надежды. Он подкуривал одну сигарету от другой, а на его лице было твердое, хмурое выражение.
Когда пол успокоился, Поющая Скала включил камеру, приставил глаз к черной резине визира и начал систематически осматривать комнату. Он заглянул в каждый угол и за каждые двери. Репортеры из КБС с беспокойством смотрели на него, когда он ходил кругом. Видимо напряжение его тощего тела выдавало, как сильно он взволнован.
— Что этот тип вытворяет, к черту? — заговорил один из техников.
— Тихо, — успокоил его коллега. — Может, он пытается выяснить, откуда здесь так смердит.
Через несколько минут поисков Поющая Скала отложил камеру, кивнул мне и начал шептать мне быстро и тихо, чтобы никто не мог подслушать.
— Наверно, я знаю, что случилось. Как раз приходили демоны, которые всегда сопровождают Великого Старца. Теперь они прошли уже, должно быть, на десятый этаж, чтобы собраться вокруг Мисквамакуса. Оператор, наверное, их как раз видел.
— Видел их? Как?
— Есть старая история о индейцах, верящих, что их нельзя фотографировать, поскольку фотоаппарат крадет их души. В определенном смысле, это правда. Объектив, хоть и никогда не способен выкрасть маниту человека, но может его зафиксировать. Потому-то и есть так много фотографий, на которых духи, невидимые в момент фотографирования, необъяснимым образом проявляются, когда делаются фотографии.
Я кашлянул.
— Ты хочешь сказать, что оператор увидел этих демонов через визир? И потому у него был приступ?
— Я так думаю. Но лучше всего пойти с ним поговорить, если он в состоянии. Если бы он нам сказал, каких демонов он увидел, то мы могли бы предвидеть, когда появится Великий Старец.
Мы позвали Джека Хьюза и объяснили, что творится. Он ничего об этом не сказал, но согласился, когда Поющая Скала попросил разрешения поговорить с оператором. Он обменялся несколькими словами с доктором Уинсоном, после чего провел нас в лечебный кабинет.
— Будьте осторожны, — сказал один из интернистов. — У этого человека было сильное потрясение и он не выдержит длинного разговора.
Поющая Скала не ответил. Он склонился над бледным ка стена оператором и прошептал:
— Ты слышишь меня? Ты слышишь, что я говорю?
Больной только сжался в клубок.
— Ты слышишь, что я говорю? — повторил Поющая Скала. — Ты знаешь, где ты находишься?
Не было никакой реакции. Врачи пожали плечами, а кто-то из низ сказал:
— Он находится в состоянии глубокого шока. Мы не знаем, что с ним случилось, но его сознание будто провалилось в пропасть и не реагирует на раздражители. Типичный признак в клинических случаях. Дайте ему немного времени.
— Времени уже нет, — буркнул под нос Поющая Скала. Он вынул из кармана пиджака ожерелье из удивительно подкрашенных камешков и осторожно положил его на голову оператора. Какой-то врач попытался протестовать, но умолк, утихомиренный Джеком.
Поющая Скала закрыл глаза и начал декламировать заклятие на языке сиуксов. Так мне по крайней мере показалось. Я не лингвист и если речь идет обо мне, то он так же хорошо мог говорить по французски.
Сначала я думал, что заклятие не подействовало. Оператор лежал бледный и только время от времени сжимал пальцы, бесшумно шевеля губами. Но, когда Поющая Скала вычертил в воздухе над его головой магический круг, больной неожиданно открыл глаза. Они были стеклянными и бездумными, но открытыми.
— Теперь скажи мне, друг, — ласково заговорил индеец, — все же что ты видел в своей камере.
Репортер задрожал и в уголках его рта появились пузырьки слюны. Он выглядел человеком в последней стадии сифилиса или бешенства. В его уме отразилось что-то настолько ужасное, что он не заставил себя забыть это. Он не мог даже умереть от этого.
— Это… это… — зазаикался он.
— Говори, друг, — повтори Поющая Скала. — Я приказываю тебе говорить. Тебе вреда уже не причинят. Гиче Маниту будет защищать тебя.
Репортер закрыл глаза. Сначала я даже подумал, что он снова потерял сознание, но через несколько секунд он начал говорить, выбрасывая быстрый, почти непонятный поток слов:
— Это плавало, плавало, проплыло через комнату и поперек комнаты и я поймал это только на мгновение, самый краешек, как будто осьминог, осьминог с колеблющимися щупальцами, он был такой большой, не знал, какой большой, я так перепугался, что это что-то в моей голове, как будто кто-то украл у меня мозг. Только краткий снимок, только кратко, в полете.
Поющая Скала послушал еще немного, но оператор уже не проговорил ни слова. Потом он осторожно снял с головы оператора ожерелье.
— Ну, вот, — заявил утверждающе он. — Это именно то.
— С ним ничего не случилось? — спросил я. — Это значит, что он, наверное, не…
— Нет, — подтвердил шаман. — Он не умрет. Он никогда уже не будет таким, каким был прежде. Но он не умрет.
— А этот чертов осьминог? Знаешь, что это была за дьявольщина?
— Да, — ответил помедлив Поющая Скала. — Этот человек был отмечен возможностью увидеть что-то, что уже века назад было изгнано с земли. Он не видел его полностью и, наверняка, это для него же лучше. Великий Старец снова среди нас.
