Сэр Сидней Харбор-Бридж принялся показывать свои акварели и перечислять, какие необыкновенные создания ему повстречались в ходе экспедиции в Австралию.
– Я убедился, что у австралийской Вальсирующей Матильды очень толстая шуба и необыкновенный голос, совсем как человеческий, – начал он, снимая очки с очень толстыми стёклами и протирая их концом своего готического галстуха. – А пару раз я чуть не сел на щёлкающего бревноящера. А у него зубы – как у крокодила!
– Они чудесные! – только и сказала Эмили.
Ада спустилась со стремянки и, стоя за спиной подруги, тоже восхищалась рисунками.
– Если бы мне понадобился портрет, я бы заказала его вам, сэр Сидней! – заявила она.
– И снова здрасьте! – раздался знакомый голос из дальнего конца галереи.
Ада повернулась и увидела фавна Шауна, который трусил к ним. В ногах у него вился маленький львёнок.
– А у меня друг новый!
Шаун взял львёнка на руки и почесал ему за ушком. Львёнок довольно рыкнул.
– Эльзасец! – ахнул сэр Сидней Харбор-Бридж. – Я его лай ни с чем не перепутаю!
Он шагнул вперед и закрепил собачий поводок на ошейнике, надетом на львёнке.
– Спасибо, молодой человек, – обратился он к Шауну. – Я такого непослушного пса, как Эльзасец, ещё не видывал. Ну-ка, парень, рядом! Давай-ка прогуляемся как полагается.
Сэр Сидней взял львёнка из рук Шауна и опустил его на пол.
– Хорошего дня, – сказал он, прикасаясь к полям своего цилиндра, и отправился вдоль длинной галереи, волоча за собой упирающегося львёнка.
– Он хоть догадывается, что его пёс – на самом деле львёнок? – спросил Шаун.
– Он действительно очень близорук, – согласилась Эмили. – Но от этого его рисунки только интереснее!
Она протянула фавну руку, которую тот учтиво пожал.
– Я Эмили. А ты, должно быть, тот самый фавн, о котором Ада говорила? Я бы тебя нарисовала, если ты не против.
– Разумеется. Но в другой раз, – ответил Шаун, труся по коридору. – Боюсь, я уже опаздываю на репетицию!
Не успел затихнуть цокот его копытец, как снизу, от главного входа, послышался скрип гравия под колёсами подъехавшего экипажа, а затем – пронзительный голос, наполнивший эхом парадную лестницу:
– Где моя любимая маленькая внучка?!
Глава шестая
Эмили и Ада помчались вниз. На середине парадной лестницы стояла Адина бабушка и задумчиво смотрела на свой собственный портрет. Затем повернулась к трём модным молодым леди, стоявшим позади неё.
– Я прекрасно помню этот розовый сад, – заявила она, смахивая слезу кружевным платочком. – Когда Томас Гейнсроза писал мой портрет, он заявил, что я самая нежная из всех нежных роз в саду, но я уверена, он говорил это всем молодым леди… Ах, Ада, а вот и ты!
Шипучая леди Кэрол развернулась в другую сторону, чтобы поприветствовать внучку.
– Бабушка! – закричала Ада, бросаясь в раскрытые бабушкины объятья. Её высоченный парик при этом заходил ходуном, а маленькая жестяная кружка, свисающая с водяного бочонка, который леди Кэрол носила на боку, заплясала на золотой цепочке.
– Какое милое приветствие! – улыбнулась леди Кэрол, делая наконец шаг назад. – Такое горячее и искреннее. Похоже, в школе тебя хорошему учат. Дай-ка на тебя взглянуть. Ах, как ты выросла! Прямо юная леди!
Ада обратила внимание, что при этих словах три модные юные леди, стоявшие внизу лестницы, с любопытством взглянули на неё снизу вверх. Леди Кэрол поманила их, и они поднялись по ступенькам, чтобы тоже поприветствовать Аду.
Первая из них была мала ростом, одета в жакет с чудны́ми рукавами и блёстками, как рыбья чешуя, и носила очки в золотой оправе.
– Я – мадемуазель Бадуа, – сказала она и хихикнула. – А где же ваш папá?
Вторая юная леди была высока, носила тартановое платье с парчовой отделкой и павлинье перо в буйной рыжей шевелюре.
– Я – мисс Хайлэнд Спринг, – сказала она задорным голосом, журчавшим как горный источник, давший ей имя. – Какая ты миленькая. Умираю – хочу с твоим отцом свидеться!
– А я не знала, что здесь дочь имеется, – сказала третья юная леди. Она была облачена в жакет красного бархата, сжимала в руке хлыстик для верховой езды и говорила низким грудным голосом. – Мисс Малверн. Рада знакомству. А где же наша дичь?
– Спокойствие, мои дорогие леди, – вмешалась леди Кэрол. – У нас будет полно времени для обольщен… я хочу сказать, для общения сегодня вечером после ужина. Мальзельо покажет вам ваши комнаты. Правда, Мальзельо?
Комнатный егерь стоял внизу лестницы. Вид у него был ещё более жуликоватый, чем обычно.
– Да, миледи, – проскрипел он.
Ада могла поклясться, что Мальзельо покраснел, проходя мимо них с Эмили по лестнице. Потом он повёл трёх юных леди по коридору в их комнаты.
– А ты кто у нас такая? – спросила леди Кэрол, глядя на Эмили.
– Я – Эмили Брюквидж, – ответила та. – Мы с Адой учимся в одной школе. Мне очень нравится ваш портрет. Мне кажется, Томас Гейнсроза был прав.
