– Ты действительно можешь спасти Жирного Джаггера? – спросила Элеонора.
– Конечно, могу, милый ребенок, – сказала Ведьма Ветра.
Корделия и Брендан переглянулись, оба понимали, что недалеко и до беды.
– Нелл! – наконец сказала Корделия, осторожно встряхнув сестру. – Неужели ты всерьез воспринимаешь все, что она говорит?
– Да, это же Ведьма Ветра! – добавил Брендан. – То же самое старое чудовище, которое ударило кинжалом в сердце меня, твоего брата! Неужели это ничего для тебя не значит?
Элеонора посмотрела в пол и покачала головой. Кажется, она приходила в себя. Хотя и трудно было не поддаться искушению.
– Это очень много для меня значит, Брен, – сказала Элеонора. – Я люблю тебя.
Элеонора повернулась и прямо посмотрела в глаза Ведьмы Ветра.
– Мы никогда не поможем тебе, – сказала Элеонора. – Я не позволю тебе стать между мной и моей семьей. Брат и сестра правы. Ты злая, вот ты какая. Всего лишь скрюченное унылое создание.
Ведьма Ветра непокорно подняла подбородок и взмыла к потолку пышной гостиной Дома Кристоффа. Она презрительно улыбнулась, глядя на детей, и ее глаза засветились ледяной голубизной – точно так же глаза светились у Корделии, когда Ведьма Ветра была у нее в голове. Температура в гостиной заметно понизилась, и Корделия могла поклясться, что видит идущий у себя из носа пар.
– Чудесно, – прорычала Ведьма Ветра. – Я пыталась облегчить вам жизнь. Но если хотите пойти трудным путем, буду только рада. Я просто заберу «Журнал» из ваших холодных мертвых рук!
Она подняла руки, и внутри дома возникли завихрения воздуха, от которых картины сорвались со своих крючков и, пролетев через гостиную, ударились о стену, превратившись в кучки, состоявшие из обломков рам и рваного холста. Большое кресло, стоявшее между Бренданом и Корделией, поехало по полу и врезалось в камин так сильно, что декоративные часы из серебра и латуни свалились с каминной полки. Часы ударились об пол и разбились, оставив в половой доске вмятину размером в софтбольный мяч.
На ладонях Ведьмы Ветра показались шарики с голубым свечением. Они потрескивали, между тем вокруг них образовывались новые вихри воздуха. Голубые шары росли, освещая лицо Ведьмы Ветра. Она усмехалась, превратившись в воплощение ненависти и угрозы.
Затем, используя всю свою силу, она напала на детей-Уолкеров. Им ничего не оставалось, как сбиться в кучку возле большого дивана и надеяться, что предстоящая смерть будет быстрой.
37
Ведьма Ветра устремилась на детей-Уолкеров, используя шары голубой энергии и ветер настолько сильный, что он легко мог бы сорвать шкуру с аллигатора. Торнадо, проходивший по Дому Кристоффа, разрушал все на своем пути. Наконец дети почувствовали, что наступает затишье.
Место, где они стояли, почему-то было защищено от ветра, как если бы они были в центре вихря.
Затем внезапно невидимая сила понесла старую каргу к камину. По выражению растерянности у нее на лице дети поняли, что ведьма понятия не имеет о том, что происходит.
Поток воздуха внес ее в камин и затем в дымовую трубу. Она пронеслась по ней, как ядро, которым выстрелили из пушки.
Последний порыв ветра просвистел в трубе, унося с собой затихающий голос Ведьмы Ветра.
– Я вернусь… и найду способ завладеть Хранителями Мира…
Затем все стихло.
– Что это было? – наконец спросил Брендан. – Я думал, мы испаримся!
Корделия несколько секунд стояла с выражением ужаса на лице. Затем она вздохнула с облегчением и обняла изумленную Элеонору.
– Я уж думала, мы погибли, – сказала Корделия. – Но… теперь я понимаю, что нам нечего было бояться.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Брендан.
– Она не могла причинить нам вреда, помнишь? – сказала Корделия.
– Думаешь, защищающая нас семейная магия стала сильнее? – спросил Брендан.
– Возможно, – сказала Корделия. – Более того, некоторые законы науки приложимы к магии. Из того немногого, что я прочла в «Журнале» Денвера, магия Хранителей Знания, как ни странно, коренится в концепциях и законах, управляющих наукой и квантовой физикой…
– Нельзя ли ближе к делу, Эйнштейн? – перебил Брендан.
– Это третий закон Ньютона! – сказала Корделия, начиная сердиться.
Брендан непонимающе уставился на нее.
– Что малиновые Ньютоны
[9] гораздо вкуснее, чем малина? – предположил Брендан.
У него была безупречная память на то, что его интересовало. Физика в число интересующих его предметов определенно не входила.
Корделия усмехнулась и покачала головой.
– Третий закон Ньютона, – процитировала она. – Для каждой силы действия имеется равная и противоположно направленная сила противодействия. В сущности, это означает, что вся приложенная энергия должна перейти в какую-то другую форму… Она не просто исчезает.
Глаза Брендана зажглись, как электрические лампочки.
– Поскольку она нападала на нас со своей магией, – сказал он, – и не могла повредить нам, магия подействовала на нее саму?
Корделия кивнула.
– Это единственно возможное логическое объяснение. Вроде бы разумно, верно?
– Ты такая зануда, что я обычно тебя не слушаю, – сказал Брендан. – Но на этот раз мне кажется, что твоя теория правдоподобна. Нелл, как ты думаешь?
Элеонора, которая совсем не слушала разговор старших, вздрогнув, посмотрела на них. Ее глаза были широко раскрыты от страха. Она понимала, что случилось, но старалась убедить себя, что это невозможно.
– Что это, Нелл? – спросила Корделия.
– Это я, – сказала Элеонора. – Это я сделала. Это я спасла нас и прогнала Ведьму Ветра.
38
Элеонора ожидала, что брат и сестра будут поражены или сбиты с толку. Но она, конечно, не ожидала, что они рассмеются ей в лицо.
– Что? – сказала Элеонора, когда они захихикали. – Почему в это так трудно поверить?
– Потому что у маленьких девочек способность управлять волшебными силами не появляется сама собой, – сказал Брендан, пытаясь ее убедить.
– Но это случилось! – почти закричала Элеонора. – Я стояла там, смотрела, как она собирается на нас напасть… и я… я почувствовала. Как будто я поняла, что у меня есть сила прогнать ее. Затем я захотела, чтобы мое желание сбылось… и она вылетела в трубу!
