– Что такое? В чем дело?! – сердито спросил мужчина.
– Мы беженцы из Одессы. Плыли на шаланде, чуть не погибли в море. Хотим добраться до Ялты. Ехали на арбе, да возчик нас ограбил и бросил. Очень просим, чтобы вы взяли нас с собой, – проговорил отец.
– Позвольте! Мы не можем! У нас нет места! – рявкнул мужчина, а женщина стала клясться, что машина перегружена, и требовала освободить дорогу.
Шофер молча усмехнулся, покосившись на истерически кричавшую даму. Невооруженным глазом было видно, что мы вполне можем поместиться на заднем сиденье, если толстяк пересядет вперед.
– Не погибать же в пути! – отчаянно воскликнул отец. – Возьмите нас Христа ради! Жена и дочь еле идут. А я заплачу, сколько потребуете. Идет?
– Садитесь, – бросил шофер, берясь за рычаг.
– Что? – вскричал мужчина. – Вы слишком вольно распоряжаетесь, Лихачев! Но это мой автомобиль!
– Тогда ведите его сами, господин Додонов, если он ваш, – спокойно сказал шофер, фамилия которого оказалась хоть и не Красносельский, однако очень подходила и к его облику, и к его манере держаться. – Это не по-русски, не по-дворянски: бросать соотечественников в беде.
– А я не русский и не дворянин, – фыркнул Додонов. – И мне вот интересно, от кого они бежали, эти беженцы, если в Одессе немцы, как и здесь? Может быть, это агенты большевиков?!
Да, нам было бы совершенно невозможно объяснить, от кого мы бежали из благополучной Одессы… Зря отец назвал нас беженцами!
– Да какие мы большевики? – испуганно воскликнула мама.
– В самом деле, какие большевики поедут сейчас в Крым? – хмыкнул шофер. – Сами посудите! После того что они устроили тут во время их диктатуры, им сюда нос совать – смерти подобно. Довольно спорить, господа, нам еще до Ялты ехать да ехать. Вы, господин Додонов, садитесь рядом со мной, да поскорей!
– Что-то вы раскомандовались, Лихачев, – окончательно рассердился Додонов. – Пускай кто-нибудь из них сядет вперед.
– Придется вам, – вздохнул Лихачев. – Иначе все на заднем сиденье не поместятся. А без вас – очень просто, эти люди, на наше счастье, очень худощавы.
– Да мне все равно, кто там поместится, а кто нет! – вскричал Додонов, озирая нас бешеным взглядом записного задиры, однако в эту минуту мы встретились с ним глазами. Он растерянно моргнул, резко покраснел, потом вдруг, независимо пожав плечами, открыл дверцу и довольно неуклюже вывалился на дорогу.
– Ладно, садитесь сзади, – буркнул он, косясь на меня.
Мне стало не по себе.
Не была я никогда такой красавицей, чтобы мужчины делались мною сражены с первого взгляда! Неужели Додонов тоже уловил что-то… какое-то сходство с Анастасией? Неужели это опасное сходство будет преследовать меня всю жизнь?!
Я опустила глаза, склонила голову и торопливо уселась на заднем сиденье автомобиля между особой в шляпе и моей мамой. Отец забрался последним. Ему пришлось сидеть боком, но, как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
Мотор заворчал громче, и мы покатили.
Конечно, было очень тесно, да и одежда наша, мягко говоря, выглядела непрезентабельно, так что вполне можно было понять даму, которая отодвигалась от меня как могла, до тех пор, пока шофер, покосившись на нее, не крикнул, силясь перекрыть рев мотора:
– Вы поосторожней, госпожа Кравчинская, не то вывалитесь на дорогу!
Она метнула в его сторону яростный взор, но промолчала, схватившись одной рукой за свою шляпу, которую чуть не сорвало ветром.
Додонов молчал, уставившись вперед с мрачным выражением, но через некоторое время все мы как-то разместились, утряслись, и возмущение пассажиров утихло. Додонов повернулся к отцу, и они разговорились. Этот господин оказался жителем Ялты, который ездил в Севастополь, чтобы перевезти свою знакомую актрису – госпожу Кравчинскую, которая должна была давать концерты в Ялте вместе с недавно прибывшими туда знаменитыми Вертинским и Изой Кремер.
К стыду своему, я впервые слышала имена этих знаменитостей. Это заставило госпожу Кравчинскую поглядеть на меня с еще большей неприязнью.
– Между прочим, я дублерша Изы Кремер, – томно заявила она и насмешливо скривила губы, когда я снова хлопнула глазами.
– Я пою так же, как она, я очень похожа на нее, – пояснила она снисходительно. – И когда Иза не в голосе или не в настроении, я вполне могу заменить ее на каком-нибудь выступлении.
«Что-то мне это напоминает!» – мрачно подумала я, но, конечно, промолчала.
– Я, видите ли, меломан, – объяснил Додонов отцу. – Именно поэтому принимаю такое участие в госпоже Кравчинской. Буду счастлив видеть вас, господа, у себя в доме на музыкальных вечерах. Это на Виноградной улице. Впрочем, я пришлю приглашение, если скажете куда.
Отец рассказал о наследстве, которое должен был получить в Ялте, о домике где-то на углу Аутской и Крестовой улиц, которого мы еще не видели.
Додонов оживился: известие о домике, который был ему знаком, как бы подтверждало нашу благонадежность… подобно тому, насмешливо подумала я, как скрип арбы подтверждал благонадежность возчика. Узнав, что раньше мы не бывали в Ялте, он начал очень интересно рассказывать о ее истории.
Оказывается, некогда она была греческим городом Ялитой (так крымские греки называли ее и теперь). Потом перешла под власть генуэзцев, которые построили каменную крепость и несколько церквей. Затем переходила из рук в руки, пока окончательно не стала русским владением, но находилась в более чем жалком состоянии, пока князь Воронцов, назначенный в 1823 году генерал-губернатором Новороссийского края, не решил одно из южных поселений сделать городом. Его выбор пал на Ялту. После освящения ялтинской церкви 17 сентября 1837 года император Николай Павлович приказал наименовать Ялту городом. Несмотря на такое повышение, Ялта долго оставалась внешне незначительным поселением. Первый толчок ее развитию дало приобретение Ливадии в царское владение в 1861 году, а затем она окончательно окрепла с 1874 года, то есть с того времени, когда городская территория была расширена на пятьсот десятин.
– Ливадия – царское владение? – встревоженно воскликнула мама. – Да, я что-то такое слышала… Но я забыла, совсем забыла!
Она с отчаянием взглянула на отца, на меня.
– Теперь это уже не имеет значения, – сказал отец. – Успокойся, Сима.
– Да, да, – пробормотала она со слабой улыбкой. – Теперь там никого нет.
Додонов, поглядывавший на нас с любопытством, спросил:
– Вы говорите о членах царской семьи? В Ливадии их нет, конечно, но великие князья Александр Михайлович, Николай Николаевич и Петр Николаевич с семьями, а также вдовствующая императрица Мария Федоровна и некоторые другие члены императорской семьи, а также князья Юсуповы были отправлены еще Временным правительством в Кореиз. Их чуть не убили большевики, однако потом их перевели в более надежно укрепленный Дюльбер, где они находятся и теперь.
