Фидельма поглядела на папирус и задумчиво прикусила губу.
— Где в Риме можно найти человека, который расшифровал бы нам то, что здесь написано?
— Найти наверняка можно, полагаю, в Палате Чужеземцев…
Фидельма глянула на него, и до него вдруг дошел смысл сказанного.
— То есть именно там, где работал наш друг Ронан. — Он задумался, потом пожал плечами. — Но имеет ли это какое-то значение?
Раздался негромкий стук в дверь. Фидельма подобрала кусочки мешковины и папируса и спрятала их обратно в марсупий.
— Это мы еще увидим, — ответила она. — Войдите!
Вошел худой, жилистый человек с темными волосами и несколько землистым цветом лица. Один из его темных глаз слегка косил, так что Фидельма порою чувствовала неловкость, не зная, на какой глаз смотреть. Его лицо казалось знакомым, но Фидельма не могла вспомнить, где она его видела.
Эадульф узнал монаха сразу:
— Брат Себби!
Худой, но крепкий монах улыбнулся.
— Я слышал от стражника, что вы хотели поговорить со мною, и как только поужинал, спросил, где вас можно найти.
— Проходите и садитесь, брат Себби, — пригласила его Фидельма.
Брат Себби кивнул и сел.
— Фидельма из Кильдара. Знаю. Я был в Витби, когда вы с братом Эадульфом разгадали тайну смерти настоятельницы Этайн. — Он осекся, на лице отразилось замешательство. — Нехорошее это дело, неприятное.
— Значит, Себби, вы знаете, чем мы занимаемся? — спросила Фидельма.
Тонкие губы брата Себби снова растянулись в улыбке.
— Конечно. Весь Латеранский дворец полон разговоров об этом, сестра. Епископ Геласий уполномочил вас и брата Эадульфа расследовать обстоятельства смерти Вигхарда, точно так же как Освиу велел вам найти убийцу настоятельницы Этайн в Витби.
— Мы хотели бы знать, где вы были, когда не стало Вигхарда.
Казалось, брат Себби улыбнулся еще шире.
— Если я был в здравом уме, то я спал.
— А вы были в здравом уме, брат Себби?
Себби на мгновение посерьезнел, потом снова улыбнулся.
— А вы, я вижу, еще и шутница, сестра. Я спал в своей постели. И проснулся от шума в коридоре. Я подошел к двери, открыл ее и увидел каких-то стражников, столпившихся у двери Вигхарда. Я спросил, что случилось, и мне рассказали.
— В коридоре был кто-нибудь еще? Путток, например?
— Нет, никого.
— Но вы проснулись от шума.
— Да.
— Значит, он был громкий?
— Конечно. Крики и топот ног.
— А вас не удивило то, что настоятель Путток, занимавший соседнюю с вами комнату, спал, несмотря на все это?
Эадульф бросил на нее встревоженный взгляд, явно обеспокоенный тем, что Фидельма все еще продолжает подвергать сомнению показания Путтока — видимо, с досады на его высокомерный тон в разговоре с ней.
— Нет. — Себби подался вперед ближе к ней. — Все знают, что настоятель принимает сонное зелье, так как страдает бессонницей. Пьет его так же часто, как иные пищу.
— Себби, это слух, или вы знаете это достоверно? — спросила Фидельма.
Себби взмахнул рукой.
— Я пятнадцать лет провел под началом настоятеля Стэнгранда. Уж я-то знаю. Но если не верите мне — спросите его слугу Эанреда. Это правда. Эанред всегда носит с собой сумку со снадобьями. Каждый вечер он должен добавлять Путтоку в вино отвар из листьев шелковицы, первоцвета и коровяка.
Фидельма бросила взгляд на Эадульфа, тот кивнул.
— Состав, часто использующийся от бессонницы.
Себби продолжал:
— Путток живет на снадобьях. Должно быть, в первую очередь потому он и выкупил Эанреда. Только Эанред умеет готовить зелья, которые могут побороть его бессонницу. Путток никогда не ездит далеко без своего слуги.
Фидельма удивилась.
— Слуги?
— Эанред был рабом, пока Путток не выкупил его и не дал ему свободу, как учит Святая Церковь, и наставил в вере. Но несмотря на то, что по закону он теперь свободный человек, Эанред с тех пор считает себя рабом Путтока.
— Как это произошло, Себби? — заинтересовалась Фидельма.
— В то время, когда восточными саксами правил Свитхельм, очень немногие в королевстве блюли веру. Семь лет назад Путток решил отправиться в эту страну, чтобы вернуть заблудших овец к Единому Богу. А так как я вырос там… вообще, меня назвали в честь принца Себби, который сейчас там правит… так вот, настоятель Путток решил взять меня с собой. И когда мы приехали ко двору Свитхельма, то обнаружили Эанреда — раба, ожидавшего казни.
Себби замолк на мгновение, ожидая вопросов, но их не последовало, и он продолжил.
— В беседе со Свитхельмом выяснилось, что король сожалел о том, что этот раб скоро умрет, потому что Эанред был замечательным травником и целителем. Но для раба, убившего своего хозяина, уже нет надежды. Он должен проститься с жизнью, если только кто-нибудь не пожелает совершить воздаяние роду убитого, заплатив им вергельд, и не выкупит этого раба. Но кто захочет купить раба, который уже убил своего хозяина?
— То есть Эанред был рабом Свитхельма? — спросила Фидельма.
— Нет, что вы. Хозяином Эанреда был человек по имени Фобба, живший у северного берега реки Темесис.
— Как же Эанред стал рабом? — спросил Эадульф. — Он попал в плен или родился уже в рабстве?
— В детстве его продали в рабство родители, во времена жестокого голода, чтобы хоть как-то прокормиться, — ответил Себби. — В нашей стране раб — это такая же собственность, как лошадь или другая скотина, и его можно купить или продать за неплохие деньги. — Себби криво улыбнулся, заметив отвращение на лице Фидельмы. — Вера запрещает это, но обычаи саксов древнее, чем христианство в наших землях, так что Церковь вынуждена закрывать на это глаза…
Фидельма нетерпеливо махнула рукою. Все это она хорошо знала по рассказам ирландцев, приобщавших к Христовой вере язычников-саксов. Не прошло и семидесяти лет с тех пор, как саксы начали отказываться от своих воинственных и кровавых божеств и принимать веру Христа. Но многие продолжали следовать прежним поверьям, да и у христиан нередко новая вера уживалась со старыми обычаями.
— Значит, Эанреда продали в рабство, а когда он вырос, то убил своего хозяина?
— Да. А Путток всегда пекся о своем здоровье и все время искал снадобья от своих недугов. Нам сказали, что хотя Эанред, судя по всему, человек недалекий и соображает туго, но зато поистине одарен от Бога способностью врачевать травами. Со всего королевства стекались люди в усадьбу Фоббы и платили ему за приготовленные Эанредом снадобья.
