Фонсли хотел что-то сказать в ответ, но прикусил язык. Что именно он обо мне думает, я давно знал. Однажды я случайно подслушал, как он иезуитски отговаривает Куэйла отказаться от моих услуг (разговорчик произошел после моей выписки из Крэйглокхарта). До войны я тоже работал на Куэйла – выполнял примерно такие же задания, что и сейчас, правда, Фонсли был тогда мелкой штафиркой. А в секретарях у Куэйла ходил Хэйли – парень старой закваски (он воевал и получил ранение в Крыму, а за обедом глушил портвейн).
– Он и не был настоящим офицером, – увещевал начальника Фонсли, имея в виду мое досрочное списание в отставку. – Хуже того, он ведь сломанный человек!
А Куйэл ему отвечал:
– Офицером он был не чета нам с тобой. А сломанного человека можно и починить, особенно если он сам этого захочет.
Поэтому я оставался лояльным по отношению к Куэйлу. Он в меня верил. Способствовало и то, что за услуги он мне платил – немного и, случалось, с задержкой, но все-таки…
– До свидания, мистер Фонсли, – сказал я, уходя, но он в ответ промолчал.
* * *
Уже стемнело, когда я добрался до Челси и нашел улицу, где располагалась «Дануидж и дочь, книготорговая фирма». Это был район, известный как Конец Света – по названию паба на западной оконечности Кингс-Роуд. В прошлом веке здесь бытовала своеобразная колония артистов. Здесь жили и работали Тернер, Уистлер, Розетти; богемная атмосфера чувствовалась тут до сих пор.
Однако «Дануидж и дочь» афишировать себя, похоже, не стремились, а единственным знаком, указывающим, что некий дом с террасой представляет собой контору, являлась медная дощечка с двумя сцепленными «D». Я позвонил в звонок. Спустя минуту дверь отпер лысый мужчина в пижамных штанах и жилете на голое тело. В одной руке он держал сигарету, в другой – подсвечник.
– Чем могу помочь? – пробурчал он.
– Мистер Дануидж?
– Он самый. Мы знакомы?
– Нет. Я здесь от имени мистера Лайонела Молдинга – вашего клиента. – Это была не ложь, а скорее аппроксимация правды. – Моя фамилия Сотер.
– Час поздний, но вы уж лучше заходите, раз вы по делу от Молдинга.
Он открыл дверь пошире, и я переступил через порог.
Дом освещен был слабо, но своим обилием книг уже в прихожей напоминал жилище Молдинга. Широкая лестница вела наверх, но Дануидж ее проигнорировал.
Он пересек холл и распахнул тяжелую деревянную дверь, а потом жестом пригласил меня войти внутрь. Я очутился в одной из смежных комнат. Помещение напоминало книжный салон – столько здесь было томов и фолиантов (некоторые хранились под стеклянными или решетчатыми покрытиями).
– Он, наверное, послал вас с покупным списком? – спросил Дануидж. Вынув сигарету изо рта, он протянул мне руку. – Давайте поглядим, что ему нужно…
Я не ответил. У окна красовался стол с пепельницей, полной окурков. Было понятно, где священнодействует Дануидж в отсутствие назойливых заказчиков.
Стол был завален разномастными листами бумаги, покрытыми символами, которые смахивали на шифр.
Я дотронулся до маленького клочка бумаги, но завеса тайны мне, разумеется, не приоткрылась.
– Что это? – поинтересовался я.
– А вы расскажите о них Молдингу, – посоветовал мне Дануидж. – Ему ведь они были очень интересны, хотя у меня в тот момент не было в наличии тех шестидесяти томов, которых он домогался. А вообще это Манускрипт Войнича
[62]. Он считается доподлинным компедиумом магии.
– На каком он же написан языке?
– Думаю, на смеси английского и иврита. Это подстановочная криптограмма. Перевести ее не сложно, надо лишь подобрать схему. Эта исходит от Cтаршего Адепта Герметического ордена Золотой Зари. Похоже, у него произошла размолвка с Берриджем из-за Ирис-Урании, а еще и с мистером Кроули
[63]. Впрочем, если речь вести о Кроули, то я его винить не могу. В мой дом путь ему заказан. Он не тот, за кого себя выдает, а уж меня не проведешь: я их в деле порядком повидал. А когда мы соберем всю партию, я вашему Молдингу дам знать. Цену запрошу нормальную, пусть не переживает.
Дануидж прикурил другую сигарету (мне он ничего не предложил) и с подозрением замерцал на меня глазами сквозь дым.
– Обычно мистер Молдинг сам навещает меня, – произнес он. – Всегда такой скрытный, себе на уме. Вообще необычно, что он подсылает кого-то вместо себя.
Я посмотрел на него в упор.
– Но мистер Молдинг недавно исчез. И меня попросили его разыскать.
– Ясно, – поблекшим голосом выговорил Дануидж. – Но здесь его нет.
– Когда вы его видели последний раз?
Дануидж полминуты чесал ухо и раздувал брылья.
– Месяца два, а то и три тому назад. Вероятно…
– В самом деле?
– Угу.
Я вытащил из кармана ворох квитанций от фирмы «Дануидж и дочь».
– Кстати, эти бумажки посвежее будут.
– Мы многое отправляем по почте. Заочно, так сказать.
– Сомнения нет. Но мистер Молдинг еще в прошлом месяце совершил несколько поездок в Лондон. А ведь его без надобности и с места не сдвинешь, да еще в такую даль. Человек он скрупулезный. Он всегда сохранял билеты на поезд, помечал расходы на закусочные и такси. Я все проштудировал, и на поверку оказалось, что ездил-то он в основном к вам.
Я ожидал жесткого сопротивления, вплоть до обвинения во лжи, но Дануидж неожиданно пошел на попятную.
– Я мог и ошибиться, – заявил он. – У нас толчется уйма народа, в любое время суток. Я мог спутать мистера Молдинга с кем-нибудь или же обознаться. Клиентов в основном обслуживает моя дочь. Ну а я – сбоку припека. Больше по закулисной части. Так у нас повелось.
– А ваша дочь здесь?
– Где ей еще быть? Скоро наступит урочный час.
Он суетливо завозился с книгами, выравнивая корешки, чтобы те приходились строго в обрез полок. Конечно, он уже жалел, что имел неосторожность впустить меня к себе в дом.
– А вы не вспомните, что именно мистер Молдинг у вас покупал?
– С кондачка и не скажешь. Вы удивитесь, какую уйму книг мы продаем. Страждущих у нас столько бывает – вы не поверите!
И он опять принялся возиться с корешками. Я заметил, что плечи его сильно напряглись.
– Но ведь вы ведете учет, верно?
– Этим занимается дочка. А я отвечаю за цифирь. Суммирую вечером выручку и отслеживаю, чтобы деньги с утра благополучно поступили в банк.
